Взрослые дети - страница 4

Проводница с довольным видом подтвердила его догадку.

– Сыпной тиф, – заявил доктор категорично, но не громко, дабы не создать паники.

– К… как это? – теперь пациент приобрел еще и заикание.

– Сильное желание поговорить – первый симптом… Потом сыпь… – развивал мысль доктор. – И… крышка, – это слово он произнес с особым удовольствием.

– Помогите, – слезно умолял «больной». – Ну, у меня же семья… Как они без меня?

Проводница сникла, ей стало очень жалко несчастных домочадцев говоруна.

«Я бы такого не вынесла», – пронеслось в ее мыслях.

– Успокойтесь, – ласково и очень тихо сказал доктор. – Сядьте на свое место… Вот так, хорошо… Если до вашей станции сумеете помолчать, значит, все в порядке.

Он украдкой подмигнул проводнице. Их отношения отчасти напоминали старую добрую кооперацию под девизом «услуга за услугу». За время долгой разъездной работы проводница наладила подобные связи на всех крупных станциях. Всюду у нее были знакомства и непременно взаимовыгодные. Время СССР было и ее золотым временем. Из каждого вояжа в Ленинград или Москву она везла всевозможный дефицит от импортных джинсов до той самой колбасы, которую недавно вспоминали добрым словом в ее вагоне. Везла для себя любимой и всех знакомых по пути следования. Свои услуги она ценила, хотя цены не накручивала, потому считалась самой честной торгующей проводницей на маршруте. Но эпоха всеобщего дефицита прошла, и теперь все больше приходилось иметь дело с красной икрой туманного происхождения.

Но с откровенным беззаконием женщина дел иметь не желала. Сомнения погрызли, конечно, когда честная проводница отказалась перевозить медвежью желчь для столичного ценителя китайской медицины. Ведь после единственной такой операции можно было провести целый месяц в Таиланде без всяких материальных стеснений. Впрочем, путешествий ей хватало на работе. Любимый сериал был ей стократ милее неизвестного Таиланда, который напоминал о себе лишь надписями на банках с консервированными ананасами. Еще она знала, что там не бывает снега и вроде бы есть теплое море. Все это не шло ни в какое сравнение с сердечными делами очередной клонированной Золушки. Самым прелестным было то, что, пропустив десяток серий, можно без напряжения извилин снова включиться в круговорот мыльных страстей.

Проводница вспомнила про заказ доктора – килограмм лососевой икры к Новому году.

– Шестнадцатого, – обратилась она к нему.

Пассажир с шестнадцатого места уставился на них, ожидая чего-то нехорошего. Доктор заметно повеселел: ему напомнили о грядущем застолье, подарках, баньке… А еще он открыл одуванчик, то есть «дикого родственника астры» из кроссворда. Так он получил ключ к «совету при турецком султане». Это уже было пятьдесят первое слово, которое он решил оставить на завтра. Как и любое лекарство, лекарство для интеллекта следовало принимать в соответствии с назначенной дозировкой.

– Как самочувствие? – ораторствовал врач, с важным видом проходя по вагону.

Пассажиры начали перешептываться, а самые активные требовать объяснений.

– Все хорошо, уважаемые… – врач хотел добавить «товарищи», но вспомнил, что «золотые времена» остались в прошлом. – Плановая проверочка, – продолжал он нежно, едва не переходя на сюсюканье.

Но слухи уже поползли со скоростью лавины. Кто-то тоже вспомнил «золотые времена», а вместе с ними и про неудачные испытания биологического оружия. Кто-то предположил, что вагон облучен неким радиоактивным веществом. Но стоило приблизиться человеку в дубленке поверх белого халата, шушуканья о секретных хранилищах супероружия сразу стихали. Время поджимало, но пройти мимо Саши врач не смог. Он хотел, но что-то посильнее клятвы Гиппократа тянуло его к молчаливому парню. Вдумчиво осмотрев его лицо, доктор, наконец, спросил: