вещички, деточек собрать
и вон из этих мест убраться».
И тут такое началось:
народный гнев разбушевался!
«Не отдадим врагу!..»: – неслось;
а лирик Кот с цепи сорвался
и выражаться начал так,
что слёзы дам текли ручьями;
«Ну всё… он труп! – орал Лешак: -
В прах закидаю кепарями»;
выл Водяной: «Спущу бассейн
и смою в яму выгребную! -
и подвывал ему Гусейн: -
Да-да, зловонную такую!»;
Ворона каркала: «Хватай
и расчехляй, народец, вилы,
точите косы, – враг пускай
увидит дно своей могилы!»;
Горыныч пасти растворил:
«Испепелю его, злодея,
чтоб здесь беды не натворил,
и пепел по ветру развею»; -
«Я паразита истреблю! -
из роз шипенье раздавалось. -
В гнилом болоте утоплю,
чтоб в лукоморье не совалось!»;
Кощей спустился в свой подвал -
из сундука, где злато было,
на пару танков отсчитал,
ещё на пушку чтоб хватило;
Яга летала над толпой,
вся упакованная в латы,
со ступы ядерной метлой
метнуть грозилась в супостата;
«Так свисну, – гаркнул соловей -
окаменеет гад презренный!»;
а Черномор богатырей
благословлял на бой священный.
III
Тут голос подал Берендей:
«Хорош дурниной надрываться!
Чтоб призадумался злодей
и не посмел сюда соваться,
друзья, здесь тактика нужна, -
конфликт, не вспыхнув, рассосётся.
Зачем кровавая война? -
без жертв она не обойдётся.
А ты, Яга, охолони[2]
метёлкой ядерной кидаться:
одни обугленные пни
да ямы могут здесь остаться».
Толпа в сторонку подалась,
и, точно пава выступая,
на сцену дева поднялась,
да раскрасавица такая:
у ней во лбу звезда горит,
а под косою месяц ясный!
Вот дева та и говорит
(и голосок такой прекрасный!):
«Задачка эта непроста,
но у врага, на наше счастье,
есть ахиллесова пята -
дочурка, младшая, Настасья.
На всё для доченьки готов,
любой каприз её исполнив, -
зашлём мы к Настеньке сватов,
ведь ты, Илюшенька, не против?
И я согласна на пари,
что свадьба вскоре состоится,
папашу дочь уговорит
от лукоморья отступиться».
Зарделся Муромец, как мак,
вспотел и начал заикаться:
«Я не какой-нибудь дурак
от предложенья отказаться».
В поход отправился обоз.
В ларцах со сладостями вместе
меха, кораллы, жемчуг вёз
Илюша Муромец невесте.
На жениха едва взглянув,
та кочевряжиться не стала,
в объятья милого порхнув,
богатыря поцеловала.
Как ни противился отец,
дочурка всё же настояла,
тот согласился, наконец,
и Настя Муромцевой стала.
Всё, слава Богу, обошлось:
жестокой бойни не случилось.
На свадьбе – так уж повелось -
всё лукоморье веселилось.
Рекой шампанское лилось,
за блюдом блюдо подносилось,
чтоб слаще елось и пилось.
со стульев – «Горько!..»: – доносилось.
На грудь как следует приняв.
от чувств папаша прослезился
и, уговорам дочки вняв.
от лукоморья отступился.
IV
Вернулась в чащу благодать:
Русалка гладью вышивает,
и, впавши в лирику, опять
Учёный Кот стихи читает;
Горыныч к шляпам прикупил
три стильных галстука в полоски,
салон визажный посетил
и сделал модные причёски;
тряхнув увесистой мошной[3],
к великой радости Гусейна
открыл кафешку Водяной
неподалёку от бассейна;
Лешак в науке преуспел:
сумел привить редиску к луку, -
Кощей на это поглядел
и тоже вдарился в науку.
К экспериментам интерес
залогом стал их дружбой крепкой, -
друзья, вскопав под грядки лес,
морковку скрещивают с репкой;
и у Кикиморы цветы
народ охотно покупает,
та всех бесплатно, с доброты,
малинкой сладкой угощает;
под сенью ивовых ветвей,
как только вечер наступает,
поёт романсы Соловей,
ему Ворона подпевает;
Яга снаряд убойный свой, -
вняв опасеньям Берендея, -
метлу с головкой боевой
