Некоторые гости тоже не могли стоять от хохота, шатались и утирали слезы.
– Браво, госпожа, я давно так не смеялся! – ко мне подошел мужчина средних лет и поклонился. – Барон Манжу, ваш ближайший сосед.
– Очень рада, барон!
После него стали подходить другие, знакомить с женами и дочерьми.
Об этом приеме будут говорить не один месяц. Вряд ли у них тут много событий. Хоть бы в темницу не заточили из-за моих выкрутасов. Но не должны, я же иномирянка и тут всего один день. Конечно, я сильно рисковала! Но дашь себя прогнуть – пиши пропало, никто тебя уважать не будет.
– Господа, обед и бал ожидают вас! Фридгерд, что стоишь, как сосватанный, ты хозяин или где? – потормошила Фреда.
– За что мне это? – простонал Фред.
А я подхватила под руку Ильда, и улыбаясь налево и направо, покинула тронный зал.
До обеда оставалось два часа, их я провела в библиотеке. Потом честно переоделась и сменила прическу. Раз принято, значит, принято.
То, что сбежавшая дрея требовала арестовать меня и бросить в ублиет5, я тоже слышала. Борода-лопатой ей отказал, прошипев, что заточение истинной вызовет международный скандал. Я запомнила. Но права истинных следовало изучить тщательнее. Действовать надо с полным знанием законов, а не интуитивно. Это они просто в ошеломлении были по первости. А ведь подставить неопытную иномирянку, организовать ей обвинение в измене шпионаже или несчастный случай на охоте проще простого, в устранении неугодных средневековые интриганы понаторели, не нам чета. Это у нас презумпция невиновности, права человека и прочий избыточный гуманизм, а у них тут на казни всей семьей ходят с детьми, мастерством палача любоваться.
Парадная столовая сверкала хрустальными люстрами и золотыми кубками. Два длинных стола вместили около сотни гостей. Наш стол был поставлен поперек. Альд и Ольд посматривали удивленно. Будто у меня третий глаз открылся. Фридгерд был мрачен и расправлялся с мясом яростно, как со злейшим врагом. Стейн ныл. Что я его опозорила, унизила при всех. Мама оскорблена.
Я делала удивленные глаза и прижимала руки к груди. Да как я могла?! Я так люблю своего господина, так обожаю, надышаться не могу! Что могло маме не понравиться? Если он будет себя вести, как избалованный ребенок, я с ним спать не смогу, я не педофилка! Вот если его не слушать, то красивый же мужик! Привлекательный, эффектный!
После обеда подошла к Фридгерду.
– Надо поговорить! Так не может продолжаться! Хватит уже ходить вокруг да около! У меня есть вопросы, и я не собираюсь ждать полгода, чтоб получить ответы на них.
– Что ты о себе вообразила, человечка?! – зашипел он.
– Я прекрасно жила без вас! Это вы меня вырвали из моего мира, лишив дома, семьи и работы. Я вам нужна, а не вы мне!
– С наслаждением бы выгнал тебя из замка!
– Да я и сама уйду, только дайте командировочные, суточные и подъемные! Или заставите голодать по вашей милости? Пода-а-а-а-айте на пропитание призванной истинной дракона! – потянула жалобным голосом. – Позор будет похлеще сегодняшнего приема! Или в темнице уморите по-тихому?
Фридгерд закрыл глаза и поиграл желваками.
– Ты невозможна! Невыносима! Шумная, грубая, наглая, невоспитанная…
– Я знаю, что поразила ваше скудное воображение, – кивнула. – Так что, беседовать будем?
– Прошу в кабинет, – вздохнул Фридгерд.
Кабинет поражал мрачной роскошью черного дерева и тяжелых штор. Одну стену занимали сплошь застекленные книжные шкафы. Камин, облицованный черным мрамором, и зеркало от каминной полки до потолка. Стол определенно маловат, хотя тоже из черного дерева, с инкрустациями перламутром и позолоченными львиными лапами. Золотой письменный прибор, заставивший сглотнуть завистливую слюну. Напольные часы. Карта в черной рамке. Кресло за столом и ряд стульев поскромнее, но обитых той же тканью, у стены. Напротив стола висел портрет миловидной брюнетки с мягкими чертами лица.
