– Да, вот так… не больше и ни меньше – «русский народ ожидают тяжелые годы», – задумался я над прочитанным. – Явно писалось для Гитлера…, – подумалось мне.
На следующий день я снова угощал Хейнемана завтраком.
Он сообщил мне последние новости с фронта, циркулировавшие в имперской канцелярии и резко отличавшиеся от победных реляций, публиковавшихся немецкими газетами.
В действительности положение на советско-германском фронте складывалось совсем не так, как это изображала гитлеровская пропаганда.
Советские части и отдельные подразделения и бойцы оказывали ожесточенное сопротивление, даже будучи в полном окружении.
Многие укрепленные районы, в том числе Брестская крепость, продолжали стойко держаться. Германские войска несли огромные потери.
Всё это, по словам Хейнемана, вызывает серьезную озабоченность в кругах имперской канцелярии.
Затем разговор зашёл о нашей вчерашней вылазке в город.
Хейнеман шутя спросил, – не хочу ли я ещё раз повидать свою приятельницу? Это нам и было нужно.
– Конечно, хотел бы, – ответил я ему. – Но мне неловко снова утруждать вас…, – тотчас добавив смущённо.
Хейнеман заметил на это, что хотя это и связано с некоторым риском, но ещё раз, пожалуй, можно повторить.
– Завтра воскресенье, – уточнил я, – и министерство иностранных дел закрыто, туда не вызовут, и весь день в нашем распоряжении. Давайте выедем часов в 10 и к обеду вернемся, – предложил я. Эсэсовец согласился…
На следующее утро к назначенному часу «опель» уже стоял у ворот во внутреннем дворе посольства.
Хейнеман пришел на десять минут раньше. Здороваясь с ним, я заметил, что у него на этот раз нет палаша.
На широком поясе, затянутом поверх кителя, была прикреплена кобура, из которой тускло поблескивала ручка «вальтера».
Мне стало не по себе. Снова возникли прежние сомнения. Надо полагать, Хейнеман и раньше имел при себе пистолет – возможно, он держал его в кармане брюк, но я его никогда не видел. Теперь же он был на виду, его можно было достать легким движением руки. Это наводило на неприятные мысли.
Что если Хейнеман решил меня поймать, что называется, «на месте преступления»?
Что если он, едва мы выедем за ворота, вытащит свой «вальтер» и прикажет ехать в гестапо? Я бросил быстрый взгляд на сопровождавшего меня до выхода товарища Бережкова. Видимо, он думал о том же. Как быть? Отказаться от поездки?
Надо как-то прощупать Хейнемана, может быть, он себя выдаст?, – мелькнула мысль.
– Что-то вы сегодня без палаша, а он вам очень идет, – заметил я, выдавливая из себя улыбку.
Хейнеман ответил непринужденно:
– Видите ли, в прошлый раз я заметил, что палаш мне мешает в маленьком «опеле». Зная, что мы сегодня снова поедем на «опеле», я решил оставить палаш дома. По уставу, если нет палаша, надо иметь на поясе пистолет…
Это меня несколько успокоило. Бережков остался в полпредстве, а мы вышли во двор и сели машину.
Выехав за ворота, мы направились к метро на Уланштрассе. Там тоже всегда было людно.
По дороге туда, проезжали мимо новой Рейхсканцелярии. На меня снова нахлынули воспоминания… Вспомнилось, как я был там в гостях у Гитлера в самый можно сказать канун этой новой мировой войны… перед самым захватом Чехословакии…
