— Убери! Я уже всё понял! — директор воет от боли и унижения, а я отшвыриваю указку в угол.
Да что это на меня такое нашло?! Я ведь совсем не такая! Я добрая. Спокойная. Профессиональная. Но мне, видимо, просто нужно было выплеснуть эту накопившуюся за всё время работы здесь усталость.
— Ты уволена! — орёт на меня красный от боли и злобы Иван Иванович, и я с насмешкой отвечаю ему:
— Нет, я не уволена, Иван Иванович. Я сама увольняюсь. И если вы только посмеете меня преследовать, то всё, что здесь произошло, станет достоянием общественности! Я пойду до конца, защищая себя! — уже спокойно и по слогам произношу я, как недоразвитому ребёнку, чтобы он понял смысл каждого сказанного мною слова.
— Да куда ты пойдёшь?! — с насмешкой бросает он мне в спину, и я бросаю ему через плечо:
— В деревню, к тётке! В глушь! В Саратов! — и я не сомневаюсь, что этот придурок даже не помнит, слова какого бессмертного классика я ему только что процитировала…
— Ну что же, Любовь Ивановна, — мы очень рады, что у нас в посёлке будет теперь такая замечательная учительница, — приветствует меня глава поселения, Архип Николаевич Сумский. — Село у нас древнее, ещё в летописях упоминается старинных, монастырь даже свой собственный неподалёку имеется, да вот только сами понимаете, молодёжь вся в город поразъехалась, молодые специалисты к нам ехать не хотят, — разводит он руками. — Так что добро пожаловать, милости просим, — улыбается он мне своим щербатым ртом.
— Спасибо, — от всей души благодари я его.
— А вот и Лялечка моя пришла, — приветствует он улыбчивую молодую девушку, которая заходит в его кабинет, о очень походит на него. — Знакомьтесь, моя дочка и секретарь нашей сельской управы в одном лице. Она вам покажет ваш дом, где вы будете жить, и вашу школу. Заодно и обустроиться поможет.
— Я очень рада, Люба, — улыбается она мне, и я замечаю, как играют ямочки на её щеках. — Пойдёмте, я вас провожу.
— Я так рада, что к нам хоть кто-то приехал! — откровенничает она со мной, когда, погрузившись в её огромный заляпанный грязью внедорожник, мы с ней выезжаем на деревенскую дорогу.
— Можно на ты, — смеюсь я в ответ.
Искоса рассматриваю её — она ведь примерно моего возраста. Лет двадцать пять, двадцать семь, не больше.
— Здорово! У меня хоть подруга появится! — не скрывает своей искренней радости Ляля. — А то у нас тут только медведи да кабаны по лесам бегают, а в город не наездишься за пятьсот километров. Да и с мужиками нормальными проблема, как понимаешь, два с половиной землекопа, и те уже на пенсии, —подъезжает она к прелестному деревянному домику с белоснежными резными наличниками. — Вот и приехали. У нас тут всё рядом, — уже выключает она мотор у калитки.
И я с восхищением рассматриваю свой новый дом: ну что же, снаружи он мне нравится. Очень.
Окидываю взглядом деревню: тихо, спокойно, кое-где только кудахтают куры да переливаются издалека колокольчики на шеях у коз.
Уверена, что здесь-то я наконец-то буду счастлива. Вдали от грязи городов, развратных депутатов и назойливых ненормальных мужчин…
