– Точно, Усам!
С криком «а-а-а-а, дворники» несусь на кухню. Налетаю на Саулешку, которая наливает горячий чай милому. Чашка плюхается на Сковороду, жир фонтанчиком взмывает вверх, струя приземляется на форменных брюках Джохи.
– Тебя, где носило? – в голосе лед и пламень.
– На балконе, – лепечу, отступая в коридор.
– Свежий воздух действует на тебя возбуждающе, – делает вывод милый, подставляя колени под заботливые руки соседки, – воздержись от прогулок на балкон. Хотя бы на время ужина.
И обращаясь уже к Саулешки:
– Вот, как ее одну можно отпускать в рейды! Дома, под присмотром и то сама ведешь, что вытворяет.
Саулешка согласно кивает и делает свой по ее мнению единственно правильный вывод:
– Пожениться вам надо, ребеночка родить, про рейды забудет.
Прямо, как старая бабка!
– Но там, – бормочу, показывая в сторону спальни.
– Кот «Усам» все ходит по цепи кругом. Налево – сказки, что там на право-то? Зеркала откручивает?
– Дворники, – уточняю я.
– Для дворников еще рано, наши дворники раньше десяти на улицу ни ногой. Им раньше просыпаться противопоказано. Это мы, полицейские, ни дня, ни ночи не знаем. Стережем покой граждан, – завел свою любимую песню на тему «Ах!. Как хороша наша полиция!» милый. – Ну, пойдем вместе посмотрим на твоего «Усама».
Через несколько минут мы стоим во дворе-колодце под фонарем. Жигули красуются чисто вымытыми боками. На машине нет ни зеркал, ни дворников.
– Вот, – торжествую я, чувствуя себя героем, то есть героиней дня. Враг, вернее милый, повержен и отступает. Хотя, конечно, его жаль. Джоха любит свою машину, как женщину. Но милый, расстраиваться не спешит. Он открывает заднюю дверцу… И там на заднем сиденье лежат дворники и зеркала.
– Все, теперь угомонишься, наконец, – спрашивает он. Ни слова упрека, ни намека на мою, мягко говоря, неадекватность. Настоящий, благородный мужчина, офицер полиции, подполковник. Железная выдержка, мертвая хватка. Аж, зубы свело. Во взгляде – как тебе повезло с таким мужчиной! Цени, дорогая мое благородство. Комплекс неполноценности стал расцветать во мне не по часам, а по секундам. Какая-то я ущербная, то «Усам» мерещится, то благородство милого не могу оценить!
– Поверь, дорогая, «Усаму» нет никакого дела до моих Жигулей, да и до нашего города тоже!
Как же никакого! Вчера ребята операторы делали в горах съемки, рассказывали, что вокруг бывшей турбазы охрану выставили. Форма не наша, речь чужая. По всему военный госпиталь, а где госпиталь, там и сами понимаете. Может «Ладан» там отсиживается. Он же великий конспиратор. Кто его в наших горах искать будет? А в наш двор наведался поправить свое материальное положение. Глупость, какая! Прав Джоха, не все в порядке у меня с мозгами. Но видела, же, видела!
Я – дура
Вторник у нас в редакции день особенный. Шеф считает его очень удобным для различного рода разгонов и разносов. Обычная ежедневная планерка превращается в полуторачасовую «баню». Шеф ругает всех подряд направо и налево, распаляя себя до предела, вернее беспредела. Делает это он исключительно в благих целях, чтобы поднять работоспособность трудового коллектива. У него есть «любимчики», которым достается шефской «заботы» чуток побольше. В списке первая я.
Сегодня был вторник и, конечно, же в первую очередь досталось мне. Особо торжественно, как драгоценную реликвию, шеф взял в руки белый лист, на котором было выведено: Приказ, выговор за отсутствие в рабочее время на рабочем месте.
