Я иду к тебе, сынок! - страница 39



Маша слушала её болтовню и горько усмехалась – была ли она когда-нибудь голодной! Первый год в детском доме она постоянно была голодной, как новобранец в армии. Нет, еды хватало, но всегда недоставало, казалось бы, пустяка, того, чего у неё всегда было в достатке дома: пирожка, мороженого, морса или ситро, сорванной с куста ягоды, пареной тыквы или вишнёвого варенья. Поэтому в первый же день, когда она очутилась на свободе, она ходила по рыночным рядам, улицам, столовым и ела, пила, и снова ела и пила. А когда она осталась совсем одна с маленьким Сашкой на руках, она дошла до того, что воровала огурцы, помидоры, капусту с машины у соседнего магазина, собирала пустые бутылки и сдавала их, чтобы купить хлеба и манки, ездила в соседний колхоз в заброшенный сад и собирала там фрукты и ягоды. Это уже потом, через год, её снова нашел уже старенький дядя Вася, привел в спорткомитет, выбил комнату в общежитии и ясли…

Под куриный суп, горячую тушеную картошку, несколько ломтиков сыра и колбасы они выпили по бокалу кислого, но хорошего вина. Ксения тут же поинтересовалась:

– Ты надолго в Москву? По делам?

Маша рассказала о своёй беде, о Сашкином письме и о том, как решила поехать к нему, а потом спросила:

– А как ты жила эти годы?

– Как видишь. – Ксения окинула взглядом комнату. – Все возвращается на круги своя. Ты же знаешь, что я вышла замуж за оператора Володю, с которым мы вместе часто бывали на съемках. Он хороший человек, добрый, талантливый, общительный, веселый. Режиссеры его любили и уважали, приглашали в свои картины. А потом… – Ксения вздохнула. – Потом началась перестройка, переделка, перековка и всякое другое. И мой Володя решил заняться бизнесом. Нет, я не против бизнеса, – замахала Ксения руками, – я тоже понимала, что старая система своё отжила, загнила, провоняла. Хотя сама по себе советская система была великолепной: бесплатное образование, квартиры, лечение. Всё это так. Вся беда в том, что она не вписывалась в общемировую систему и досталась этим дуракам – коммунякам. Эх, какую страну просрали, говнюки!

– Ты прямо как политолог, – засмеялась Маша.

– Ты угадала, мой отец действительно политолог, правда, не такой известный, какие мелькают сейчас на экранах. Он предрекал крах этой системы задолго до всяких перестроек, Горбачевых и Ельциных, правда, в пределах семейной кухни, но разве это принижает значение его предсказаний. Ну да Бог с ней, с этой системой, она уже умерла и вряд ли скоро вернется. Хотя мой отец убежден, что за этой системой будущеё, только в сплаве с рыночной и государственной экономикой. – Ксения засмеялась. – Вот куда залезли! Ты не куришь? Бросила? Молодец! А я закурю, ты уж извини,

Ксения налила ещё вина:

– Давай-ка, Маша, ещё по одной, а уж потом я закурю. Ты знаешь, я уже сто лет так хорошо не сидела. С тобой так спокойно, так просто. Мне так надоели артистические тусовки и капустники. Там одни разговоры: об умирающем русском кино, о маленькой зарплате, о трудной доле русского артиста, который несет в общество… Тьфу! Одни слова, слова, слова. Понос, да и только! Надоело!

После выпитого вина Ксения с удовольствием закурила и продолжала:

– Ну и вот, мой Володя решил заняться бизнесом. Он все куда-то бегал, с кем-то говорил, где-то доставал деньги, что-то покупал, что-то продавал. Я совершенно не интересовалась, чем он занимается. Ну, знала, конечно, что делает пиратские копии и оптом сбывает их уличным торговцам. Ну и что же, сейчас многие так делают! Но все чаще у нас стали раздаваться многозначительные звонки: где Володя, когда придёт, где он сейчас. А он и правда пропадал по нескольким дням. Я понимала – бизнес требует не только денег, но и времени. А потом стали угрожать, и я поняла, что на него наехали братишки.