– Олег Максимович оплатил твоё лечение, – произнёс он то, что знал от Звягильского.
Марта рассказала ему о больной дочери, недели жизни которой были сочтены, а клиник, готовых взяться за ребёнка в настолько запущенном состоянии, оставалось всё меньше и меньше – и он сделал всё, что было в его силах. Включая помощь в перемещении: самолёты, поезда, спецтранспорт.
Откуда у Звягильского, в ту пору хоть и удачливого сукиного сына, но всё же птицы не самого высокого полёта, взялись подобные возможности, он не сказал. Должно быть, продал душу дьяволу. Сформулировал просто: «Помог, чем мог, не помочь я не мог».
Александр понял, почему Олег не мог не помочь. Он бы и сам не смог пройти мимо, тем более речь о дочери Марты. Вот только ему не рассказали, а Звягильскому – да. Ему не позволили помочь, даже знать, а Олегу – позволили. Подпустили ближе расстояния вытянутой руки.
– Бабушка говорит, что он, – вздохнула Анни. – Он добрый был, маму любил очень…
– А она его? – для чего-то спросил Александр.
Что, в самом деле, могла понимать девочка в девять лет? К тому же обессиленная настолько, что уже не могла ходить.
– Наверное, тоже, иначе зачем… – Анни упёрлась взглядом в стол, явно подбирая слова, – жила с ним? – наконец нашлась она.
– Ты думаешь… «живут» только по любви?
Интересный эвфемизм словам «спят», «занимаются сексом», «трахаются». Впрочем, что Александр знал о реальных отношениях Марты и Олега. Лишь то, что поймал их, как в пошлом анекдоте о вернувшемся из командировки муже. И то, что узнал всего-то несколько недель назад.
– Иначе нет смысла, – ответила Анни. – Разве нет?
– Действительно, – кивнул он в ответ. Не открывать же юному созданию правду жизни, вот так, в лоб, когда не очень-то и просят.
Жизнь сама разобьёт розовые очки Анни Лесонен. Причём стёклами вовнутрь, потому что по-другому в этом мире не случается. Вера в чудеса остаётся там, в детстве. В сказках про добро, которое обязательно побеждает. Про правду, которая непременно торжествует, и про любовь, которая не заканчивается никогда, что она – вечна.
Александр Виссарионов невыносимо, казалось, до одури любил Марту, и что?.. Прошли какие-то жалкие десять лет, и ничего, кроме неприятного холодка по спине от того, что этой женщины больше нет, не чувствует.
Звягильский тоже любил Марту, кинул на кон всё, что имелось у него, спас её ребёнка и, спустя короткое время после её гибели, женился на «душе своей Ангелине», которой, выходит, благополучно изменял.
Вера Соколовская, с которой Виссарионов имел прочную, устоявшуюся связь, даже не задумывалась на тему любви, тем более – этого не делал он. Достаточно было удобства и общих интересов.
Что там, родной отец Александра не был образцовым семьянином, но единственное, что волновало «любящую» супругу, уважаемую Евдокию Фёдоровну – собственная репутация.
Любовь…
– Ты говорила, что в вашем посёлке не было педиатра, – чтобы перевести тему со скользкой дорожки взаимоотношений и поучений юных девушек, сказал Александр. – Вы давно переехали? Если неприятно отвечать, не отвечай, – одёрнул он сам себя.
– Всё нормально, – спокойно ответила Анни. – После гибели мамы Олег Максимович купил нам с бабушкой квартиру. Он хотел в Петрозаводске, в Санкт-Петербурге или Москве, всё-таки там больше врачей, а мне после операции требовалось хорошее наблюдение, заниматься в реабилитационных центрах, но бабушка отказалась. Здесь мама похоронена, и сестра её живёт… Я хотела пойти в школу, и даже пошла, участковый терапевт убедил бабушку, что так будет лучше. Реабилитационных программ нет, но «обычная жизнь здорового ребёнка» – так он говорил, – сама по себе неплохая реабилитация. В итоге в первую же четверть подхватила ангину, провалялась почти два месяца, и меня снова перевели на домашнее обучение, – вздохнула она.
