Уже во взрослой жизни чувство тревожности преследовало меня, и я смотрел на окна изредка шумевших сверху соседей, мне было легче, когда их не было дома. Как будто они мне мешали… Тревожная привязанность к матери. После развода с женой мне стало тревожно спать одному, и иногда случалась бессонница.
Общение с матерью никогда не было пропитано взаимностью: как и в случае с отцом, она так же ждала своей очереди, чтобы заговорить, только это было еще хуже. Она была как сотрудник телефонного центра, работающий по сценарию, и ее целью было лишь впарить доверчивому человеку какой-то абсолютно ненужный продукт типа карты с кешбэком на кокошники, сарафаны и дилдосы из бересты, все встречные вопросы отрабатывались по методичке, иногда использовались аналоги приемов «уточняю информацию, ожидайте на линии», которые в интерпретации матери звучали как «не расслышала что-что? Телефон совсем старый – ничего не слышно». Они с отцом на пару часто применяли этот «включить космос» – прием.
– «Что-что, млять?!»
Когда ей было нужно, она могла расслышать все, даже как пукает пекинес у соседей снизу. Иногда, будучи загнанной в словесный угол или просто в разговоре на неудобную ей тему, она переживала разрыв шаблона, и программа улетала в космос – она начинала тараторить, как портативный автомобильный компрессор, напрягаясь и краснея: «Тудудудудудуддуду».
Я часто представлял ее сидящей на стуле в опенспейс-офисе, где начальник отдела продаж кричал и бил ее, как отец девочки из моей школы, так что она совершала такое количество холодных звонков, что все помещение охлаждалось без кондиционера.
Скандалить – это было очень семейное дело. Для того чтобы восстановить хронологию событий, я провел значительное время, разбирая старые фотографии и семейные видеозаписи. (Спасибо еще раз, пап, что купил камеру.) На некоторых шедеврах семейного архива, по которым можно было бы составить алкогольный атлас, видно, как мои родители отдалялись друг от друга, еще будучи формально в браке.
Так, например, по школьной фотографии, на которой я в футболке чемпионата мира по футболу, привезенной мне родителями из США в 1994 году, я определил год, в котором я провел максимальное количество дней без родителей. Помимо футболки они привезли еще педагогические воздействия и еще много чего не сильно нужного. Задорнов с его юмором про хрестоматийно глупых американцев уже кажется не таким уж и банальным.
Я вспомнил, что в это время практически три месяца жил в доме бабушки. Мне кажется, если бы был рекорд по количеству времени, проведенному вдали от родителей, то я был бы на первом месте. Каждое лето я боялся, что в августе меня не заберут, каждый вечер я боялся, что отец не зайдет после работы и не заберет от бабушки.
У моих бабушки с дедушкой был сад, куда мы ездили каждые выходные в какой-то период времени, и стоило только нам сесть в машину, как у них начиналась невероятная ругань. Это была просто дичайшая склока, которая начиналась по расписанию, на регулярной основе. Такое ощущение, что они ждали, чтобы сесть в машину и начать кричать друг на друга. Удивительно, что мы не попали в какую-то аварию, к счастью, интенсивность дорожного движения в те времена была намного меньше. Спускаясь с горки, дед мог выключить скорость, поставив ручку на программу нейтраль, и просто заглушить двигатель в целях экономии бензина, но мне хотелось, чтобы мы просто слетели с моста в пропасть и разбились к чертям.
