Бабушка умерла спустя десять месяцев после смерти деда. Видимо, они недостаточно поверили в бобровую струю и послали не тот сигнал в космос. Я ведь притягиваю негатив потому, что у меня мысли такие, так ведь?
Под шумок между матерью и ее алкосестрой разгорелась борьба за наследство. Моя мать отвела прабабушку в регцентр, и там мы переписали однокомнатную квартиру, в которой жила моя алкотетя, на меня. Тетя с моим двоюродным братом переехали в большую квартиру к прабабушке. Оставлять прабабушку там было равнозначно тому, чтобы убить ее. Ведь она буквально на днях росчерком шариковой ручки лишила тетю и моего двоюродного брата дополнительной квартиры.
Мать, возможно, пообещала прабабушке, что заберет ее к нам, как отец и просил, но к тому времени нам уже поднадоели всякие подселыши от отца, и в один день прабабушку нашли практически с отрезанной головой. Это было оформлено как суицид. Кому надо раскрывать дело об убийстве девяностолетней пенсионерки, у которой ничего нет?
Вы думаете, мать старалась ради меня и разыграла такую шахматную партию, чтобы эта дополнительная однокомнатная квартира досталась мне? Нет, она так старалась, преследуя лишь свой интерес, чтобы я притормозил с разменом квартиры, которую отец оставил нам с ней пополам.
Когда я уже был в браке, произошел такой случай: у нас украли припаркованный на улице велосипед. Какие-то парни решили попить пиво на охраняемой территории и потом каким-то образом вскрыли велосипедный замок карманной пилочкой для ногтей. Их выбор пал не на дорогой спортивный велосипед соседей, а на мой ширпотреб за шесть тысяч девятьсот девяносто девять из местной торговой сети.
После того как меня опросила полиция и документы ушли в суд, я получил письмо о том, что эти ребята нашли адвоката, и якобы никто не возражает, чтобы они не получали реальный срок за кражу нескольких велосипедов. Мне, конечно, не хотелось, чтобы они отправились в тюрьму за реально глупый проступок, но формулировка о том, что я якобы не возражаю, меня выбесила.
И я пошел в суд, чтобы заявить о том, что я вообще-то возражаю. В здании суда было окошко, где мое заявление приняли, женщина, записывавшая мою фамилию, странно на меня посмотрела и потом узнала меня. Мы разговорились, и выяснилось, что она живет в соседнем подъезде дома, где жили мои скандалисты – бабушка и дедушка.
– Как дела? Мать видел?
– Нет, и не хотелось бы… Если только в могиле…
– Молодец! Вот и держись от них всех подальше! Это гнилое семейство!
– Твою мать… где она была раньше с этим советом?!
Одно из распространенных воспоминаний детства – когда мать с сестрой сидели в летнем кафе с какими-то мужиками, затем приходила бабушка и начинала орать на нее, я уже и не помню, что конкретно. Возможно, в тот момент мой отец уже ушел или был просто в командировке. Под гнетом бабушки усидеть в кафе далее было невозможно, и мать хватала меня в охапку и тащила домой мимо площади с фонтаном, засранной голубями… но бабушка не сдавалась – преследовала нас и на всю улицу поливала мать словесной грязью.
Больше всего меня бесило, когда что-то решалось без меня или от моего имени. Я приходил в ярость. Например, этот случай: когда у меня уже родилась дочь, мне пришло смс-сообщение от страховой компании, в нем говорилось, что я спешно прошел второй этап диспансеризации какой-то федеральной программы в сфере здравоохранения, предлагающей населению оказывались услуги, наподобие медицинского осмотра или того, что сейчас называется «чекапом».
