Я подросток, помогите мне - страница 5

Мечты о спасении воскресли. В голове забегали идеи и варианты благополучного исхода этой немыслимой трагедии. И ещё минуту назад бунтовавшие ноги теперь вприпрыжку засобирались в путь. Я был счастлив.

И только я сделал решительный шаг, как вдруг мне стало очень страшно. Страх вновь окутал меня со всех сторон. Как же он меня достал! Сковывающий, словно цепями, леденя язык и заставляющий всего меня сжаться, он как тюремный надсмотрщик, пытался вновь меня напугать. Но страх столько времени был со мною рядом, что я принял его, как за родного и двинулся дальше. Ещё шаг. И истерический хохот завладел мной. Я смеялся и смеялся, не в силах остановиться. Это больше походило на какой-то приступ, но смех был лучше, чем страх. Обычно там, где можно хорошо посмеяться, страху места не остаётся. Возможно, если начать смеяться там, где страшно, смех может прогнать страх. Интересная мысль, подумал я, и тут какой-то круглый камешек попал мне под ногу, я поскользнулся, но вместо того, чтобы приземлиться на «пятую точку», я стал падать вниз, ничего не касаясь. Слезы, пробив грязь на моём лице, вырвались наружу. Я рыдал. Не уверен, что знаю, что такое депрессия, но, видимо, и она на меня навалилась. Разочарование наполнило мою внутренность. Надежда снова спряталась где-то в окружающей меня тьме. И я чувствовал себя самым несчастным человеком на земле.

Откуда у меня под ногами вдруг взялась эта огромная яма? Я не понимал. Но ещё больше меня мучало то, как быстро я перешёл от состояния счастья к полному его отсутствию. Я всё летел и летел, а дна не было.

В это время, неожиданно для себя, я вспомнил некоторых своих друзей. Например, Катю, которая всегда говорила всё, что чувствует, несмотря на то, что это иногда обижало тех, кто был рядом. А если ей ставили плохую оценку, она всем показывала свои слёзы и истерила, ища союзников в своём горе. Самое удивительное, что если среди её печали кто-то делал ей комплимент, связанный с её красотой, причёской или одеждой, она могла поменяться на глазах и вновь стать счастливой, будто ничего не было. Она легко могла управлять мальчиками, разговаривая с ними ласково и приветливо. Но если кто-то не вёлся на её манипуляции, она становилась невыносимо высокомерной и насмехалась над жертвой как могла. Все это знали. И я поражался, как вновь и вновь при её жалобных просьбах мальчишки выстраивались в очередь, желая ей помочь. Да и сам я попадался на эту удочку.

А вот Ваня был словно не подвержен внешним обстоятельствам. Его ничего не могло вывести из состояния умиротворения и покоя (или пофигизма). В этом я ему даже завидовал. А Катя его не переносила. Он один из немногих, кого она охмурить никак не могла. И хотя наблюдать за волшебными преображениями Кати было очень весело, дружить я всегда хотел с такими как Ваня. Надёжными и стабильными. Знающими, чего они хотят от этой жизни. Почему я вдруг о них вспомнил – непонятно…

Падение продолжалось. И уже сложно было понять: я лечу вниз или парю на месте, так долго уж оно длилось.

Ещё через мгновение что-то изменилось. Я почувствовал странный, неприятный запах. Такого запаха я раньше не ощущал и даже не могу ни с чем его сравнить. Неужели может случиться что-то хуже того, что я уже пережил?

9. Паутина разума.

Тело моё то сжималось в оцепеневший комок, похожий на кусок скрюченного металла, то расслаблялось как желе. По ощущениям я летел спиной вниз, не кувыркаясь и ничего не задевая. Скорости я при этом не чувствовал, но был уверен, что падаю. Помню в темном незнакомом подъезде шагнул по ровной, как я думал, площадке и чуть не свалился, подвернув ногу, из-за того что там был выступ о котором я не знал. А здесь полная неизвестность. От постоянного напряжения начали болеть мышцы, а сердце как будто остановилось.