Читать онлайн Юлия Раевская, Евгений Брощенко - Я подросток, помогите мне

«Если бы у меня была возможность прожить жизнь заново, я хотел бы изменить только одно – направлять самых лучших людей на служение подрастающему поколению!»

(Кеннет Хейген)

«Подростковый период –это самый сложный период в жизни человека»

(Оксана Таранова)

Посвящение

Посвящается всем подросткам, а также тем, кто берёт на себя миссию служить им.

Благодарность

Благодарю Бога за то, что Он покрывает наши несовершенства и является самым лучшим другом для подростков.

Благодарю мою любимую жену и потрясающих детей за понимание, поддержку и любовь.

Благодарю свою церковь за вклад и возможности, которые она предоставляет людям.

Благодарю свою команду подростковых служителей #wolsarteens. Ребята, вы самые потрясающие люди на свете.

А также благодарю всех, кто участвовал в создании этой книги.

Часть 1.Зов

Глава 1. Что-то пошло не так

Был обычный серый день. Наконец-то невыносимо долгие уроки закончились, и, вдыхая свободу после школьного заточения, я шёл домой. Вид был у меня немного потрёпанный: расправленная рубашка, торчащая из-под свитера, пыльная штанина на правой коленке от неудачно выполненного виража, мокрые волосы облепили мою голову по кругу и красное, как спелое яблоко, лицо. И это неудивительно, мы с пацанами уже успели погонять возле школы и выплеснуть скопившуюся внутри энергию. Дорога была мне совершенно знакома. Я знал, где сидят кошки (иногда я швырял в них камень, и они разбегались, но ни разу в самих кошек я не попал, а только пугал их). У одного и того же подъезда сидели вечно бурчащие бабки (их я старался пройти как можно быстрее, ведь они всегда найдут, за что поругать). Старый ларёк, весь исписанный «умными» словами. Тропинки, дома, деревья, магазин, детская площадка и мусорные баки – всё мне было знакомо. И хоть я ходил этим путем уже много раз, я постоянно старался найти новую траекторию для своего маршрута. Сегодня мне захотелось пройтись по трубам и спрыгнуть с них не на тропинку, а с другой стороны, где больше кустов, вдруг там что-то интересненькое. Я частенько думал , что случайно где-нибудь отыщу сокровища или какую-нибудь древнюю штуковину, которая станет величайшим мировым открытием.

Когда я дошёл до места катапультирования, то мне на мгновение стало страшно: вдруг там вылезет из кустов бомж-людоед или бешеная собака, а, может, и змея. И хоть в городе я ни разу их не видел, но до жути боюсь этих тварей, даже не знаю почему. Подобный страх посещал меня частенько, вынимая из сердца смелость и уверенность. Так было и при входе в темную комнату, и при повороте за угол, и по дороге вечером в магазин. Не то что бы я весь трясся, но пугающие воображение мысли прилетали, откуда ни возьмись, и я пугался. Я не из тех смельчаков, которые ничего не боятся, и готовы пойти куда угодно и когда угодно, а, конечно, хотелось бы. Ведь героев все любят и ценят, они всегда крутые и знаменитые, для них жизнь лёгкая и интересная… И почему я не такой? Пока эти мысли сплетались в венок в моей голове, ветер зашевелил мои растрёпанные волосы, листья, окружающие меня, зашептались, то ли зазывая меня, то ли останавливая. Где-то сзади замяукал кот, и я прыгнул.

Глава 2. Пещера

Не помню, что точно произошло: или я подвернул ногу и ударился головой во время приземления так, что потерял сознание, или попал в какой-то полуоткрытый люк и провалился, хотя никакого люка с высоты не видел. Но оказался в полной темноте с еле видимыми очертаниями, как будто какого-то старого подвала, хотя больше мне это место представлялось пещерой из фильма ужасов.

Выхода я не видел, света надо мной тоже не было. Паника. Страх. Ужас. Мне хочется кричать и в то же самое время невыносимо страшно, вдруг появится маньяк или ещё кто. Внутри всё сжалось, я очень захотел к маме. Зажмурился. Меня трясло, глаза наполнились слезами. Я попытался издать звук, но он словно растворялся в этой темноте. Я не знал, что делать. Мозг рисовал самые печальные исходы из сложившейся ситуации. Я не понимаю, почему он всегда так легко настраивается на что-то плохое и так редко придумывает обнадеживающие и приятные финалы.

Сколько сидел, зажмурившись и трясясь, я не знаю. Мне казалось, прошла вечность, но, думаю, речь идёт о минутах. То ли от безысходности, то ли от прилива храбрости, ведь все мальчики представляли себя героями спасающими мир, я решил попытаться найти выход, хотя надежды у меня не было.

Ощупывая воздух перед собой и по сантиметрам передвигая ноги, я начал двигаться вперёд. Иногда мне казалось, что вижу серые очертания этой страшной пещеры, похожей на большого паука, внутри которого я оказался. Она была наполнена разными тоннелями и ходами, но ни одного намека на свет не было. Глаза обычно быстро привыкают к темноте и тогда можно увидеть то, чего не видно сразу после выключения света. По ночам я мог рассмотреть почти каждую деталь в своей комнате уже через несколько минут после исчезнувшего света, но тут такого не происходило. И сколько бы я не напрягался, обстановка яснее не становилась.

Глава 3. Поиск

Моя левая рука коснулась чего-то твердого, противного и холодного. Стена, подумал я, и продолжил своё движение со скоростью улитки. Лишь бы не нащупать паутину с пауками или какую-нибудь слизь, уж очень всё это я не люблю и не понимаю людей, которые держат или разводят у себя дома насекомых или змей. Как можно держать рядом с собой этих ужасных тварей? Холодные, мерзкие, извиваются и вид у них такой, будто только и думают на кого бы напасть. Не знаю, откуда у меня такая неприязнь к подобным созданиям. А ведь и они зачем-то нужны на земле. Я так понимаю, все животные зачем-то нужны, значит и они тоже. Бррр, даже думать о них противно.

Вокруг не было даже намека хоть на какой-нибудь просвет или щёлочку, или звук – сплошная тьма. И непонятно где находятся стены и потолок. Может, на расстоянии вытянутой руки, а может, за сотни метров.

«Эй!», – попытался крикнуть я, и по отраженному эхом звуку мне показалось, что пространства здесь меньше, чем там, где я был до этого, будто я из коридора свернул в какую-то небольшую комнату. Невероятно трудно представить и описать место, в котором ты никогда не был и которого никогда не видел. Если бы я видел это на картинках или в фильме, то воображение с лёгкостью нарисовало бы всё, что меня окружает. Но здесь так не получится. Умение представлять и воображать что-либо – удивительная способность, дарованная лишь людям. И чем младше человек, тем как будто легче ему даётся умение творить картины в своём разуме. Люди, не разучившиеся мечтать, всегда достигают особенных высот. Ведь всё, что есть в этом мире, кто-то однажды представил: машины, самолёты, корабли, телефоны, лампочки, компьютеры, роботы и всё остальное, чего когда-то не было, кто-то должен был сначала вообразить, придумать, увидеть. Как можно увидеть то, чего нет? Как развить в себе способность придумывать что-то новое? Да, хотел бы я знать ответ на этот вопрос. Я бы тоже тогда мог стать невероятным изобретателем. Мне тут сложно описать небольшую комнату, в которой я впервые в жизни оказался в кромешной тьме, где нет звуков, но она всё же есть, а как обрисовать то, чего нет? Может, просто надо тренироваться и пробовать, ведь все навыки развиваются упорными тренировками, – подумал я, и, собравшись выбраться назад в коридор, я начал переживать что-то непонятное. Было такое ощущение, что ты переносишься в параллельное пространство, хотя физически находишься в этой темной пещере.

Глава 4. Дом

Как во сне я увидел себя рядом с родителями, только в более младшем возрасте, думаю, мне было пять-шесть лет. Вечер. Мы дома. Мне очень хочется, чтобы родители поиграли со мной, особенно папа. Ведь я так редко его видел: он всё время работал, а приходя поздно вечером домой, он был уставшим и злым.

Со временем я отбросил надежду, что он со мной поиграет, но в те пять-шесть лет я всё ещё этого ожидал. Мама возилась на кухне с кастрюлями и сковородками, при этом, как будто бы спиной смотря маленький телевизор, в котором шёл очередной туповатый сериал. Папа смотрел новости в зале. Я подошёл к нему осторожно, даже немного виновато, ведь он уже много раз отправлял меня в мою комнату. Но я всё равно тянулся к нему, сейчас мне даже трудно это понять, но тогда это было так. На моё предложение поиграть он раздражённо ответил: «Не сейчас! Иди в свою комнату». И я почувствовал сильную боль, но не такую, которую я испытывал от падений или при ударе обо что-нибудь, а другую – внутреннюю, необычную и сдавливающую. Как будто я никому не нужен и словно во мне умерла ещё одна небольшая частичка души… И это не всё. В это мгновение я пережил что-то намного ужаснее. Мне казалось, что я переживаю то, что переживают брошенные дети со всего мира. Дети, которых бросила мать или отец. Будто бы боль всех отверженных детей была сейчас во мне. И хотя у нас была полноценная семья, я чувствовал эмоции всех оставленных в этом мире детей и ужас охватил меня: столько горечи и слез, столько разорванных душ и окаменевших сердец… Недолюбленные, кто же сможет нам помочь?

Мама хоть и была со мной доброй, ласковой и веселой, но и она всегда была занята своими делами. Ей было важно, чтобы все были сыты и одеты.

Я начал закрываться в себе, а когда стал яснее осознавать сколько боли для мамы приносит отец, являясь домой пьяным, да ещё и с каким-нибудь другом, моя скорлупа твердела всё быстрей. А ведь я так хотел, чтобы мы с родителями вместе играли в индейцев или пиратов, завоёвывали другие галактики или строили крепости из кресел и дивана, накрывая их одеялом. У меня было смутное чувство, что несколько раз эти незабываемые игры случались в моей жизни и были одними из самых приятных воспоминаний.

Но сейчас я чувствовал боль, о которой я, видимо, забыл и считал её частью себя. Но почему эти мысли нахлынули сейчас, здесь – мне было не понятно. Я продолжил путь.

Глава 5. Не такой

Пещера уже не казалась мне такой зловещей и невыносимой, видимо, я начал к ней привыкать. Люди вообще быстро ко всему привыкают: и к хорошему, и к плохому. Иногда поражаешься тому, сколько бед и трудностей может выдержать человек. Видимо, в нас заложено намного больше силы, чем мы думаем.

Двигаясь дальше, я вдруг начал что-то слышать. Как будто слабые голоса звучащие где-то неподалеку. Я обрадовался и испугался одновременно. Стараясь прислушаться, я поймал себя на мысли, что голоса слышимые мной не чужие, а знакомые мне. Я дополз до другого помещения, если его можно так назвать, голоса становились отчётливее. И тут опять, словно галлюцинация, или яркое воспоминание захватило меня, так что я чувствовал себя как во сне и наяву одновременно.

Только на этот раз это была школа. Я перестал её любить уже через пару месяцев от начала первого класса. Единственное, что было мне по душе –перемены, во время которых, можно было насладиться свободой. Мои ноги побывали на каждой частичке коридорного пола, мы носились сломя головы и играли во все игры, которые только знали. В остальном же большая часть времяпрепровождения в школе была скорее мучительной, нежели приятной. И дело даже не в том, что нужно молча отсиживать бесконечно долгие уроки, выслушивать огромное количество информации или выполнять задания, а дело в отношении. С одной стороны, это отношение учителей, с другой – твоих однокашников.