Я, президент и чемпион мира - страница 32

– Господин Гизо, именно для подтверждения этого мне и нужна справка, официальная, с вашей печатью, я должна отнести ее к адвокату.

– Эта девочка меня с ума сведет, на таком грузинском, как у тебя, даже исконные грузины не говорят.

– Вот и напишите мне все это, господин Гизо. Что сейчас сказали, то и напишите, – объясняла я маэстро, злясь на себя: из-за какой глупости беспокою такого человека. Но ожидание мести было настолько сладким, что временный дискомфорт становился второстепенным.

С желанным «жорданиевским» выводом я направилась в Комитет защиты прав человека на улицу Павлова. Господин Сандро Кавсадзе был симпатичным, усатым, худощавым мужчиной средних лет. Он не меньше господина Гизо удивился моей просьбе.

– Написать, что гонение по этническому признаку незаконно? Да, но, детка, кто в этом сомневается? – спросил господин Сандро и посмотрел на меня поверх очков.

– Есть, господин Сандро, и такие, – пожала я плечами.

– Ну, а если есть, госпожа Морошкина, пусть ознакомятся с международными нормами, – строго сказал господин Сандро и протянул мне желанный документ.

Двусторонне вооруженная, я направилась к адвокату, который уже вызубрил статью о незаконных нарушениях, в частности, об обязательных предупреждениях, о беспричинном расторжении трудового договора и т. д… В общем, дело было почти «в шляпе», почти…

Известно, что бюрократический аппарат 90-х не отличался особой гибкостью. Меня же впереди ждало столько проблем, что телевизионный эфир по сравнению с ними казался детским лепетом…

Мартовский холод пронизывал до костей, погода будто понимала, что этот мир покидает пламенный патриот – человек, вырастивший меня…

Встречали ли вы доброго волшебника? Доводилось ли вам жить с ним под одной крышей?

Мама и Талес познакомились в педагогическом институте, где оба читали лекции. Оказывается, когда я в первый раз увидела Талеса, обняла его, и меня не смогли от него оторвать. Рубашка, промокшая от моих слез, как бетонная прилипла к его телу.

Талес был вынужден прийти к нам домой, прийти и остаться навсегда. Он был моим избранником. Между нами существовала особенная невидимая связь. Я чувствовала его, а он – меня. Потом на свет появился златокудрый Эрэкле. Мой брат, мой маленький рыцарь. Я всегда стеснялась Талеса, но это не было неудобством, это было благоговением и уважением, которое я испытывала к нему.

Я часто думала, если бы я жила с отцом, какие отношения у нас были бы? Отношения, гармоничнее, чем эти, представляются с трудом. Одно знаю точно: то, что я и душой, и сердцем грузинка, заслуга Талеса Шония. За то, что я впитала историю, религию, культуру Грузии, люблю и преклоняюсь перед всем этим – волшебство, содеянное сыном Кавказских гор!

Несмотря на то что во многих связанных со мной жизненных перипетиях Талес из-за присущей ему тактичности не высказывал свое мнение вслух, я понимала, о чем он думал по его дыханию, манере курить трубку и шепоту: «Мордочка, все в порядке?» – Его мнение всегда было дорогим и важным для меня. И кто виноват, что у меня постоянная размолвка с жизнью.

– Береги себя, несколько дней не выходи из дому, – деликатно говорил он, и это было предостережением, что меня ждала какая-то опасность.

– Дядя Талес, скажите нам тоже, а что нас ждет? Что будет? – не успокаивались мои подруги, влюбленные в Талеса по уши.

– Идите отсюда, обормотки, вы ведь знаете, что все трое будете самыми счастливыми женщинами, – с улыбкой и терпением отвечал Талес.