Большеглазая, пышногубая. Грудь, попа – всё на месте. Очень приятная маленькая птичка. Умная к тому же.
– Я не буду звать тебя Валерия Андреевна, – сказал он, ощущая дикое желание подёргать её за короткие коски. Он вдруг понял: развязался узел внутри, стало легче дышать, будто эта пигалица взяла и подарила ему второе дыхание. – Лерочка – очень красиво и нежно. И хватит мне выкать. Для тебя я Олег.
– Я постараюсь, – честно сказала она и деловито забрала у него блокнот. – Но сразу договоримся: договор составляем вместе, и пункты пропишем по согласованию. Не будет такого, что учитывается мнение только одной стороны. Я понимаю: вы… ты привык командовать. Но я не из тех, кто бессловесно подчиняется. И если непримиримых обстоятельств окажется слишком много – расходимся, как в море корабли. Каждый к своей гавани.
– Мы найдём общий язык, я уверен. С твоими способностями – это раз плюнуть. А я буду послушным и смирным. Я умею идти на компромиссы.
Она посмотрела на Олега, как сова – хлопала ресницами, приоткрыв рот. Не поверила. А зря. Он умел ухаживать за женщинами, как никто другой. У него огромный опыт семейной жизни – не самой лёгкой.
Зря молодые девушки так падки на юных прохвостов, что не нюхали жизни, не умеют строить отношения, а только всё портят. Зрелые мужчины гораздо более контактны, и уже знают, чего хотят от этой жизни.
Вот Змеев точно знал, чего хочет. А сейчас ещё больше убедился, что идёт правильным путём.
Нет, ему не всё равно, где и с кем. Ему есть разница, от кого ждать детей. Но эта девочка – очень хороша. И то, что поначалу показалось недостатками в профессии, замечательно вписывалось в картину ЕГО женщины. Никакого отторжения.
Да, пусть это будет договор. Почему бы и нет? Он уже пережил один договорной брак. Легко вступит и во второй. Но пока… у него нет желания спугнуть девушку, что по каким-то непонятным пока мотивам почти согласилась на его спонтанное желание.
Ну просто золотая рыбка – не иначе.
А любовь… Он уже любил когда-то. Так давно, что почти не помнит – как это. И любовь тоже не принесла ему счастья. Только добавила мучений и, оказывается, лишила детей. Алька не солгала. Украла. Обобрала его бессовестно дважды. И он пока не склонен был её простить и отпустить обиду, даже зная, что виновницы уже нет на этом свете.
Так что честный договор – это гораздо лучше новых душевных потрясений.
Пока он размышлял, Лерочка деловито строчила что-то в его блокноте. Ручка в её ладони казалась большой, но пальцы крепко держали её и стремительно выводили буквы. Склонённая к столу голова, закушенная нижняя губа. Загляденье. Картинка. Можно любоваться. Но лучше всё же посмотреть, что она там пишет.
Олег взял стул и сел рядом. Плечом к плечу.
– Это вне договора, – подняла она на него глаза. – Дай мне слово, что мы всё же поговорим о том, зачем ты пришёл в мой кабинет. Мне очень важно, чтобы ты проговорил всё вслух. Всё-всё, все обиды, мысли, терзания, сомнения.
– Зачем это тебе? – он не сопротивлялся, лишь хотел понять.
– Уж коль у нас будут отношения, я не хочу, чтобы твоё прошлое стояло между нами. Чтобы ты переносил нажитый годами опыт на то, что будем развивать мы. Я ни в коем случае не претендую на твою свободу. Не собираюсь ограничивать, привязывать к себе. Но у меня есть условие, без которого никакой договор не будет подписан. Я хочу честности. Никаких: «ты не поймёшь, тебе это не надо, не суй свой нос, куда не просят». Я буду совать.
