Но и это оказалось ещё не всё.
Бейнир поднял над головой массивный панцирь в виде бочонка, сделанный под стать шлему.
У молодого ярла появилось нестерпимое желание хотя бы кончиками пальцев прикоснуться к переплетению многочисленных пластин разной формы, создающих ощущение не только мощи, но и какой-то лёгкости и воздушности.
– А Мэва подарок нашего врага ярла Эгиля передала? – ехидно улыбнулся Антон.
– Не беспокойся, княжич, он тоже тут!
Появившийся последним из мешка сверкающий металлом щит прямоугольно-выпуклой формы с торчащей из центра небольшой конусообразной пикой заставил Альрика широко открыть глаза.
И тут же у него в голове промелькнула мысль о том, что на свете есть, оказывается, умелец, способный сотворить такое чудо.
Поставив щит рядом с лежащими на столе мечами, Бейнир сел на скамью.
Наступила долгая тишина.
– Что будешь делать со всем этим богатством, конунг? – подал голос Флоси.
– Пока ещё не знаю, – пожал плечами великан и повернулся лицом к Бейниру: – Скажи, а почему ты смеялся, когда принесли мешок?
Альрик видел, как седовласый викинг слегка смутился от неожиданного вопроса, но не отвел в сторону взгляд.
– Я представил, как ты пытаешься облачиться в кольчугу и надеть панцирь! – улыбка растянула губы Бейнира. – А руки и голова в дырки не пролезают!
– Ха! – фыркнул княжич. – Об этом я не подумал! Придётся отдать всё Альрику. Он легко в кольчужку влезет. Унесите оружие. Завтра с ним разберёмся. Нынче велю всем отдыхать, речи говорить, песни петь.
После этих слов, произнесённых братом, молодой ярл откинулся на резную спинку скамьи и приготовился слушать хмельные разговоры викингов, из которых можно было узнать много интересного для себя.
По сложившейся за долгие годы привычке после обильной еды он сидел в кресле за столом и задумчиво наблюдал за снующими подле очага женщинами. Движения их были размеренны и скупы. Отблески огня и человеческие тени в полумраке плясали по бревенчатым стенам сруба, завораживая ярла, невольно погружая в воспоминания о своей беззаботной жизни на побережье Ютландии. Там правил его отец ярл Торстен, который приходился ближним родичем конунгу Хеммингу из клана Скьёлдунгов.
Казалось, всё благоприятствовало процветанию посёлка, в котором проживал Фроуд, но неожиданно от какой-то неизвестной и странной болезни умер конунг. Началась долгая и жестокая война за власть между разными кланами.
Победа осталась за Инглингами.
Их конунг Хорик начал мстить всем, кто поддерживал в той войне ставленника Скьёлдунгов Харальда Клака.
Дошла очередь и до посёлков ярла Торстена.
Узнав о намерениях нового конунга, отец Фроуда собрал всех своих людей, посадил их на пять больших кнорров, поджёг дома, постройки и отплыл от берега вечнозелёной родной Ютландии. Четыре драккара с викингами сопровождали их в этом походе, больше похожем на бегство. Да и как ещё можно было назвать переселение многочисленного рода в никому не известные чужие земли.
Беглецы благополучно доплыли по Варяжскому морю до острова Готланд, откуда продолжили свой путь совместно с купцами, направлявшимися в неведомую данам Биармию. На её окраине ярл Торстен намеревался начать новую жизнь.
Жена Фроуда Эстрид плыла на кнорре вместе с жителями посёлка, а ярл Торстен на большом морском драккаре прикрывал их с тыла. И лишь маленькая дочка Карин тайком пробралась на драккар своего отца и спряталась от него за мачтой.
