— Ковшик не трогай, пусть учится отвечать за слова.
— Хорошо. Но приготовьтесь к ожиданию. Возможно, вечному.
Она махнула рукой и не ответила, министр осмотрел её с ног до головы и с бесконечным терпением вздохнул:
— Так и пойдёте?
— А что вам не нравится? — она осмотрела свои туфли, серую юбку поверх штанов, белую кофту поверх синей рубашки, руки даже не в чернилах, подняла непонимающий взгляд на министра: — Эту одежду покупала Эйнис, у меня есть ещё один комплект, но он такой же, другого цвета только, коричневый. В чём дело? Синий — неприличный цвет?
Он зажмурился и опустил голову, потёр глаза, медленно выпрямился и вздохнул:
— Будете перед балом общаться с портнихой, закажите себе нормальный гардероб в карнском стиле, это не одежда для благородной женщины, в этом можно ходить по кухне, но принимать гостей нельзя, и наносить визиты нежелательно.
— Что не так, вы мне можете объяснить?
— Вы же сами говорили, что оно сидит на вас мешком. Вам хотелось бы, чтобы вас видели в этом Артур и Эрик?
Она скорчила рожицу и упёрла руки в бока:
— Кому я нравлюсь, тем я и в мешке нравлюсь, а кому не нравлюсь, те хай идуть в садочок, нажруться червьячкив!
Двейн с грохотом уронил ложку и согнулся над раковиной, дрожа плечами, министр смотрел на Веру со смесью обожания и желания хлопнуть себя по лбу, кивнул и сказал:
— Я вас понял, я сам всё закажу. Идём, раздадим всем билеты «в сад», — протянул ей руку и обернулся к Двейну: — Явится Барт — выгони к чёрту, скажи, в этом холодильнике его еды больше нет.
— Хорошо, — шмыгнул носом Двейн, наклоняясь за ложкой, министр взял Веру за руку, вывел в библиотеку, остановился у стола, посмотрел на аптечку. Посмотрел на Веру, прикрыл глаза и качнул головой:
— Я уже жду бала, прямо предвкушаю. Возьму ваш телефон, буду ходить за вами и фотографировать их реакцию на ваше пренебрежение к условностям. Я потом список составлю, к кому обязательно надо подойти.
— Я умею вести себя прилично, — поморщилась Вера, — я дурачусь рядом с вами с Двейном, потому что мы вроде как банда, но с новыми людьми... что?
Он смеялся, закрыв лицо руками, шмыгнул носом и кивнул:
— Организованная группировка в законе, Вера Зорина и её банда тефтельных маньяков.
На кухне Двейн опять что-то уронил, министр взял со стола телефон, включил камеру и повернулся к Вере, изображая её позу посылательства «в садочок»:
— Станьте вот так, — она рассмеялась, но стала. Он сфотографировал и кивнул: — Шедевр, назову «У ворот в сад». Идём... Хотя, нет, сейчас, дайте мне минутку, — выпрямился, закрыл глаза и медленно глубоко вдохнул, опять начал смеяться, но быстро взял себя в руки и перестал, наконец добился спокойной физиономии и повернулся к Вере: — Всё, я готов.
Она продолжала на него смотреть, у неё опять было дежавю — когда он смеялся, он ей кого-то напоминал, это неуловимое сходство с непонятно кем, полузабытое, но неразгаданное, опять взволновало её, заставив начать перекапывать память в сотый раз — на кого же?
— Всё в порядке? — поинтересовался министр, Вера кивнула, чуть улыбнулась:
— Редко вижу, как вы смеётесь.
— Потому что я редко смеюсь, — у него мигом окаменела нижняя часть лица, как тогда, когда они только познакомились, это тоже царапнуло память — что тогда заставило его это сделать?
