— Нет, госпожа, — подал голос один из ниндзя-охранников, Вера поджала губы и вздохнула:
— Мне ничего нельзя снимать, Артурчик. Мне можно только воду пить и удачи желать. Закончу раздавать удачу и пойду прилягу. — Она обернулась, оценивая расстояние, тяжко вздохнула и со скрипом встала. Сделала пару шагов и присела у кровати Эрика, заглянула в его загадочно-зелёные глаза и кивнула: — Удачи. Выздоравливайте, я пойду.
Попыталась встать, но это было так тяжело, что она почти обрадовалась, когда он спросил:
— Что написано у тебя на руке?
— Ничего, я лентяй и не пишу, — она с облегчением села обратно, посмотрела на левую руку с надписью на часах и правую вообще без надписи, он улыбнулся:
— А раньше что было написано?
— «Протяни руку».
Он улыбнулся шире и предложил ей ладонь, она фыркнула, но взяла. Посмотрела на него, невольно останавливаясь взглядом на плечах, спросила:
— А что написано у тебя на плече?
— «Воюю за мир».
— Прикольно. Это ты уже здесь написал, или раньше?
— Раньше. Я всегда воевал за мир, всю жизнь.
Она чуть улыбнулась и попыталась забрать руку, но он резко притянул её ближе и прижался губами к пальцам, крепко, она попыталась отдёрнуть руку, но он удержал. Артур прыснул и рассмеялся, Вера ещё раз дёрнула руку, нервно усмехнулась:
— Сдурел? Или у вас тут это нормально считается?
— Это — нормально, — самодовольно улыбнулся Эрик, — вот это — ненормально, — схватил её за воротник и притянул к себе, она отвернулась, но он всё равно поцеловал её в щеку у самого рта, рядом оказались ниндзя-охранники, через секунду она уже стояла у двери, Артур смеялся, Эрик лежал с ухмылкой победителя, подчёркнуто не глядя на стоящего рядом охранника, улыбнулся Вере:
— Вот это было неприлично, да. Понравилось?
— Ты больной, — поморщилась Вера, вытирая щеку рукавом, он радостно кивнул:
— Ещё бы! О моей болезни весь отдел знает, неужели ты была не в курсе? Шен не приносил тебе цветы?
— Псих, — она тёрла щеку, повернулась к охраннику, который до сих пор держал её за плечи, мрачно сказала: — Идём отсюда.
— Вера! Подожди, — она уже отвернулась, Эрик сказал ей в спину: — Эй, не обижайся! Я хотел убедиться, что это действительно ты. Я не верил, что ты не пострадала, с Шена станется всем соврать. Я рад, что ты в порядке.
Она поморщилась, и с трудом собравшись с силами, сказала:
— Не делай так больше.
— Шутишь? Я буду делать это каждый день! Я так рад, что ты в порядке, я бы себе не простил, если бы кто-то из нас умер раньше, чем это случится. Вера? Подожди!
Она открыла дверь и вышла, с ней вышел один из охранников, второй догнал у поворота. Она мрачно тёрла щеку и психовала, мысленно избивая себя дубинкой — реакция как у забора, могла бы и раньше отодвинуться.
В своих мечтах она уже проиграла десяток идеальных сценариев, в которых отодвигается вовремя, отвечает что-нибудь очень остроумное или вообще не подходит к нему, но это уже случилось, и это грызло её.
«Ему донесут всё до секунды, до последнего слова.»
Из каморки Дока вышел министр Шен, с таким лицом, что она поняла — уже донесли. Как это возможно, она не думала, просто поняла резко и отчётливо, он взял её за плечо, быстрым шагом протащил через портал и ушёл обратно. Когда она пришла в себя после бесконечной секунды ужаса под колёсами, его не было рядом.
