– Руки убрал от неё! – сквозь пелену донёсся крик, и долбанный спаситель с силой дёрнул за плечо, отдирая от добычи.
12. Глава 11
Елена
Как я допустила, что ситуация вышла из-под контроля? Меня же учили сглаживать конфликты, словами успокаивать разошедшихся пассажиров, нейтрализовывать закипающие эмоции. Бортпроводник должен иметь бетонную стрессоустойчивость, резиновое терпение и негнущуюся невозмутимость. В какой момент я забыла о железных правилах на борту после отрыва от земли?
Видела же, что Горцев вот-вот взорвётся, как паровой котёл от переизбытка нагнанной температуры, и всё равно продолжала скалиться вместо того, чтобы прикусить язык. Прикусил его мне он, набросившись с жалящими поцелуями.
Стыдно, но я вошла в ступор, как только Слава сжал меня в тисках. Стояла и не могла шевельнуться, словно вкололи эпидуральную анестезию сразу между шейными позвонками – голова слабо функционирует, а всё остальное обездвижено.
Казалось, прошло несколько минут, пока я смогла справиться с шоком. Только возможность сопротивляться мне нисколько не помогла. Все мои удары кулаками уходили в молоко, а Горцев на них даже не обращал внимания. Билась, как птица в силках, расходуя последние силы.
Если раньше напор и мощь Ростислава меня будоражили, то сейчас трясло от омерзения. До сих пор не могла поверить, что он решится на насилие. Одно дело махать кулаками и выворачивать руки равным оппонентам, и совсем другое, скручивать слабую женщину.
Треск порванной блузки оглушил, а болезненное сжатие груди подорвало сердечную мышцу. Кровь с гулом неслась в голове, выбивая из реальности. Боялась потерять сознание и очнуться изнасилованной, не оказав сопротивления. В пяти метрах от меня находился Денис, но из-за звуконепроницаемой перегородки надеяться на него не было смысла.
Мычала, пытаясь хоть как-то достучаться до разумной частицы Славы, судорожно цеплялась руками за воздух, надеясь нащупать какой-нибудь предмет потяжелее. Бесполезное трепыхание, обессиливающее ещё быстрее.
Знаете о чём я подумала в этот момент? Как буду смотреть в глаза сыну. Видеть, обнимать, разговаривать и… помнить, что его отец сделал со мной. Это уже не погуляли и разошлись, не пятнадцать тысяч в стакане, не поигрался и забыл. Здесь всё шло к надругательству над личность. Конечно, я переживу, как говориться – отряхнусь и пойду дальше, но сколько лет мне придётся учиться доверять мужчинам снова?
Кажется, я уже сдалась, стала биться слабее, попыталась представить, что вижу всего лишь жуткий сон. Надо только закрыть глаза, и, как рекомендуют, расслабиться, и оно пройдёт быстрее.
Углубилась в уговаривание себя и не услышала появление Дениса. Хмельницкий отодрал Ростислава от меня, толкнул в стену и с остервенением впечатал кулак в лицо.
– Не смей трогать мою жену! – прорычал, замахиваясь для нового удара.
Горцев ответил, скалясь окровавленными зубами. Трясущимися руками стягивала блузу на груди и с ужасом смотрела, как мужики катаются по полу, отвешивая друг другу тумаки. Была бы эта заварушка на земле, я поболела бы за Дениса, но мы находились в воздухе, и кроме меня в салоне никого не было.
Мне бы забиться в уголок, порыдать о чуть не случившемся изнасилование, а я металась вокруг них, позабыв о начальной причине произошедшего. Если Горцев замочит Хмельницкого, то Вовка не справится с посадкой самолёта. Если Ден отмудохает Славика, то мы вылетим с работы с волчьим билетом.
