– Ну-ну. – Пауль наклонился и поднял с земли упавшее пальто. Хельга безропотно позволила снова накинуть его себе на плечи. – А, может, дело не в наивности? По-моему, у кого-то скепсис из ушей лезет.
Девушка возмущенно фыркнула.
– Нет, в самом деле. Фюрер обещал спасти Германию от красной угрозы – и коммунистов извели под корень. Фюрер обещал, что поднимет страну – и он действительно поднял страну.
– Так уж и поднял… – Пробубнила себе под нос Хельга. Пауль молча взял ее за руку. Узкая ладошка показалась ледяной. Ну вот что ей стоило одеться по-нормальному? Ох уж эта девчоночья мода…
– Пощупай. – Сказал он, положив тонкие девичьи пальцы на темный драп. – Прекрасная ткань, правда? В жизни не помню, чтобы мне покупали таких дорогих вещей. Куда чаще приходилось донашивать то, что осталось от брата.
Девушка снова фыркнула, но промолчала. Возразить ей нечего. Германия Адольфа Гитлера марширует под алыми знаменами, кричит «Хайль», украшает флагами со свастикой улицы, но это – внешняя сторона. Есть, однако, еще одна. Глубокая и будто бы незаметная. Это новые ботинки вечно простуженного Ганса. Дорогой шерстяной пиджак Людвига, чей отец то и дело занимал деньги, потому что получки не хватало на месяц. Даже оболтус Фриц щеголяет в новой шинели.
И никакой кризис уже не пытается наложить лапу на две сосиски в полной тарелке.
– Если фюрер что-то говорит, значит, так оно и есть. – Убежденно закончил Пауль.
Фриц наградил бывшего друга тяжелым недружелюбным взглядом. В армии, небось, ему так таращиться никто не даст. По уставу запрещено. В гитлерюгенд, однако, запрещающего злобные взгляды устава еще не придумали.
Морген отточенным движением снял с плеча винтовку и передал ее Паулю. Дальше – шаг вправо, разворот, еще шаг вправо – и вот он стоит, вытянувшись во фрунт, возле украшенного цветами портрета фюрера. Смена караула завершилась. По другую сторону застыл с такой же винтовкой Людвиг Шнайдер. Несколько лет назад Пауль устроил ему славную трепку за симпатии к красным, а тот его в ответ обозвал коричневой чумой. А сейчас – гляди ты, вытянулся, как гвардеец на параде.
Фриц и Ганс отсалютовали портрету Гитлера и направились восвояси, а новая смена осталась торчать на месте. Еще каких-то четыре года22 – и вместо коричневой рубашки и черного галстука на нем будет настоящая военная форма. И к винтовке будет прилагаться магазин с боевыми патронами.
Вокруг царит привычная школьная кутерьма. Мальчишки в коричневых рубашках, девчонки в белых блузках и черных юбках. Все спешат в сторону своих классов. Каждый, проходя мимо поста у портрета, не забывает вскинуть руку в приветствии. Поначалу многие к такому церемониалу относились спустя рукава, но школьное руководство гитлерюгенд живо отучило разгильдяев проявлять преступную халатность к священной обязанности каждого рейхсдойче23.
Поначалу это казалось жуть как весело. Ну, ладно, это и сейчас не сильно грустно. Но все эти обязанности, одна священнее другой, множатся так быстро, что любые грибы после летнего ливня обзавидуются. Интересно, а в училище тоже придется что ни день устраивать торжественные марши?
Поступать училище Рейнметалл24 его надоумила Хельга. Сама она нацелилась на университет Фридриха Вильгельма25. Пауль, как бы подруга ни тянула к знаниям, на высшее образование даже замахиваться не пытается. Не по карману, да и вступительные экзамены такие, что легче сразу пойти и удавиться. Хотя, конечно, обидно. Получил высшее образование – все, считай жизнь удалась. И окружающие сразу смотрят с немым уважением в глазах, да и зарплаты у врачей или инженеров такие, что только и остается восхищенно закатывать глаза. Впрочем, даже если он каким-то чудом поступит – все равно в двадцать в армию заберут. Погодите-ка…
