— Сказали, что найдешь что искала, но вот обрадуешься ли...
— Ох, знаешь, Эм... все это как-то, нууу. Наивно что ли. Ты только не обижайся, но не верю я в эти гадания.
— Погоди, это еще не все.
— Да ты что?
— Ты можешь не верить, это все равно ничего не изменит. Еще мне было видение, что что-то тёмное вокруг нас. Темное и страшное.
— Это тебе тоже карты сказали? — честно говоря, на секунду мне стало не по себе. С таким лицом последние слова произнесла подруга, что мне вдруг разом расхотелось шутить.
— Нет, это сон. И он не только тебя касался. Тьма вокруг нас...
Последние слова Эмка произнесла голосом из дешевого фильма ужасов, и я разозлилась.
— Издеваешься?! Хватит уже пугать, не смешно...
— А я и не смеюсь, — вполне миролюбиво и совсем уже спокойно ответила Панова.
6. 5
Нас утро встречает прохладой. С такими мыслями я и смотрела в окно, где по стёклам тоскливо и жалобно капал весенний дождь. Сейчас казалось, будто вдруг наступила осень и все, что хотелось, это поскорее закутаться в теплый плед, схватить с полки любимый английский детектив, хотя можно и испанский, и с горячим чаем и печеньками завалиться на кровать. Но все эти буржуйские прелести явно не по мою душу — впереди еще целая неделя работы. Как говорится, пахать тебе Лиза и пахать до самого захода солнца.
Бабушка моя совсем приуныла, наслушавшись вчера соседку Ольгу Дмитриевну. Да и я, честно сказать, все еще находилась под впечатлением. Я как раз приехала из психбольницы, а на кухне меня уже ждали обе женщины. Соседку я узнала сразу — седая приятная женщина в инвалидной коляске.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась и уже хотела прошмыгнуть к себе, но Марья Никитична тут же затараторила:
— Нет-нет, Лизонька, сначала покушай. А это, кстати, Ольга Дмитриева, я тебе о ней рассказывала. Я ей сказала, что ты готова помочь.
Я прикусила губу. Блин, ну бабушка у меня сама непосредственность. Я-то как-то не так буквально имела ввиду, а они прям меня сыщиком заправским представляют.
— Я... чем смогу, конечно. Ну там в полицию могу сходить, позвонить куда...
— А вы разве не? — соседка растерянно косилась на мою хозяйку, не понимая, что происходит.
— Я, наверное, не... вы немного не поняли.
— Так вы не сыщик? Не из полиции? — на лице и в голосе женщины было такое разочарование, что мне тут же захотелось сквозь землю провалиться.
— Простите пожалуйста, неувязочка вышла... я не ожидала, что вы такподумаете.
Марья Никитична даже покраснела. Видимо наобещала подруге невесть что. Эх...
— Ладно, Марья, спасибо за чай, но я, пожалуй, пойду, — Ольга Дмитриевна отъехала от стола, и тут я, сама не знаю зачем твердо сказала:
— Подождите вы уходить. Я может и не из полиции, но вдруг чем-то пригожусь? Чем больше народу знает о беде, тем больше у нас возможностей найти вашу внучку.
Ольга Дмитриевна на удивление послушно вернулась обратно. Снова с надеждой посмотрела на меня и заплакала.
— Когда вы в последний раз разговаривали с внучкой? Как кстати ее зовут?
— Ася, ее Асей зовут. Ей ведь всего девятнадцать, жизнь только начинаа-а-ется, — вновь заплакала несчастная женщина.
Но мне пришлось вновь вернуть ее к нашему разговору.
— Так когда разговаривали?
— Дак аккурат перед тем, как она ехать собралась. Я еще дура старая не спросила на чем поедет. У меня в тот вечер голова страшно разболелась, прям ни говорить, ни думать-ничего не могла, ужас такой. У меня такое раз в месяц бывает.
