Мда. Эх,
чего уж. В данный момент воротить нос невыгодно: коннект выстраивается.
— Вас там, в
Москве, как на скотобойне клеймят? — прицыкивает батя, разглядывая мои татухи,
когда я послушно стаскиваю с себя белую футболку. — Одна намалевалась, я чуть в
обморок не упал когда увидел, — кивок на дочь, у которой на спине под туникой
прячется изображение павлина. Я подогнал эскиз и мастера своего, кстати. —
Второй как ходячая раскраска...
Ясно-понятно.
Здешние жители определённо не ценят современное искусство, слишком пропитанные
замшелыми стереотипами. Мало стесняясь, раздеваюсь при всех до трусов,
облачаясь в новый прикид. Ну а что? Пускай товар во всей красе оценят. Благо
похвастаться есть чем.
Эм, если что
я про общую физическую форму, а не про то, что вы там подумали...
Штаны,
видимо, батины. Коленки вытянуты и велики мне размера на три. Приходится до
упора затянуть шнуровку, чтоб не слетали. Верх тоже балахоном висит. Капец.
Меньше минуты требуется, чтобы превратить городскую восходящую звезду
музыкальной индустрии в местного алкаша со стажем. Только бутылки и не хватает.
— Я готов.
— Ну так
пошли.
Выходим
через узкий коридор на улицу, оставляя изумлённую Паулину, только и способную
открывать свой ротик подобно рыбке.
Домик
небольшой, второй этаж уже как чердачный, на скос уходит, да и на первом особо
не разгуляешься. Метраж небольшой, кухня так вообще крохотная, одна громоздкая
каменная печь съедает половину пространства. Но большой обеденный стол каким-то
чудом уместился, даже пройти вдоль него можно. Правда бочком.
Плюс —
большие окна, дающие много света, потому что всё в дереве. Абсолютно всё.
Отделка из брусьев вместо обоев, балки над головой вместо побелки. Лестница.
Полы. При этом всё свежее, видно, что недавно лакированное.
Мебель,
кстати, тоже нормальная. Не допотопная. То есть ремонт делался, но на
евростандарты никто не заморачивался, оставляя аутентичную стилистику загородного
быта. С одной стороны, скромно, с другой — какой-то особый шарм в этом
определённо присутствует.
На улице
тоже стройка полным ходом. Территория большая, но пустых зон нет. В дальней
части крытые теплицы натыканы и грядки в рядочек, чуть ближе курятник новенький
красуется. Видно, что новёхонький: ярко-красный, на белых ножках. Краска яркая,
ещё не успела выгореть.
— У пернатых
царские хоромы, — замечаю я.
— Доча
подарила, — сколько гордости в голосе. — Она тут руку ко всему приложила.
Отказов не принимает — говорит: заказала, ждите доставку мебели. Думаю, ладно,
всё равно всё это ей в наследство достанется, не будем артачиться. Так она нам
ещё и путёвки в Турцию подогнала недавно. Слушай, вы там в Москве правда
столько зарабатываете, кривляясь на камеру? — батя понижает голос до
полушепота, словно нас кто-то подслушивает. Ну, только если петушара, но сейчас
он больше занят тем, чтоб засадить сильно недовольной этим фактом несушке. Та
носится нахохлившийся по загону, ругается и убегает от него, но петушара
упёртый. Не отстаёт. Причём других цып рядом полно, а ему хоть бы что.
Нацелился на конкретную и не сдаётся.
Ничего
никому не напоминает?
А, ой. У
меня ж чё-то спрашивали.
— Кто-то
больше, кто-то меньше. Кому-то удаётся подняться на контенте, кто-то сидит в
жопе.
— Ааа...
Просто я как-то недоверчиво ко всему этому отношусь. Поначалу Паню отпускать не
хотел вообще, а то уж больно сектой какой-то попахивает.
