— Куинн, мне только сейчас сообщили, что ты сорвалась с обрыва. Как ты, малышка?
— Всё болит, пить хочется и есть, — ответила ему в надежде, что он покинет комнату, чтобы дать распоряжение. Но Грэди сделал по-другому: приоткрыв дверь, рявкнул что есть мочи.
Что ж, зато в течение двух минут мне принесли отвар и еду. Про Феликса, естественно, забыли. Дождавшись, когда хмурая девица подаст мне кружку с травяным чаем, чашку с отварными яйцами, сыром и лепёшкой и покинет комнату, Грэди произнёс:
— Куинн, мне тут сказали, что ты решила уйти с Анрэем? Так ли это?
Грэди пристально, с прищуром смотрел мне в глаза, было капельку страшно. Сказать, что ложь, а потом уехать? Сознаться, что да, всё верно? Я сейчас с ним одна в комнате, мало ли как он отреагирует?
Так и не придумав ничего, я схватила кружку и, делая маленькие глотки, лихорадочно соображала, оттягивая время ответа.
— Ты всё ещё дуешься на меня? — он, видимо, сделал свой вывод из моего молчания. — Малышка, ты же сама вернёшься через день. Не сможешь вынести тяготы дороги, ты ведь не любишь выезжать на большие расстояния.
Я продолжала молчать и смотреть на самоуверенного мужчину, мысленно обращаясь к Всевышнему, чтобы он послал ко мне на помощь хоть кого-нибудь. Мои мольбы были услышаны (не совсем то, что я хотела, конечно, надо было точнее желание формулировать).
— Грэди, ты заблудился, здесь риага нет, — произнёс зашедший Анрэй.
Следом за ним шла Дэрин, в руках которой была чашка с отваром изготовления травницы Кары, судя по доносившемуся запаху (его ни с чем не спутать), и миска с такой же вонючей мазью. А муж держал в руках чашку с тушёным мясом и овощами, кружку с чаем и косточку для Феликса.
— Я заглянул к Куинн узнать, как она, и побеспокоился о том, чтобы была сыта. Ты, как всегда, опоздал и не справился со своими обязанностями, — ответил Грэди и развернулся к двери, напоследок бросив, — Куинн, не глупи.
А мне хотелось выть, кричать и ругаться матом! Почему так?! Так всё не вовремя!
— Анрэй, Дэрин, добрый день. Я рада вас видеть! — поприветствовала их, натянув счастливую улыбку.
— Пей, — буркнула Дэрин, вручив кружку в руку, — давай я быстро смажу шишки, некогда с тобой сидеть.
— Спасибо, Дэрин, — поблагодарила девочку, понимая, что она была недовольна увиденным.
— Куинн, завтра я уезжаю. Утром до восхода солнца буду ждать тебя у дома Кахира, — сообщил Анрэй и, не глядя на меня, покинул комнату.
— Трындец! — стукнув по кровати кулаками, я тут же взвыла от боли. — Дэрин, всё не так! Помоги подняться, мне нужно.
Вставать было больно, очень больно… Ногу корёжило немилосердно, но я, сцепив зубы, прошлась по комнате несколько раз, потом со стоном опустилась на кровать.
— Давай намажу, станет легче, — сменила гнев на милость Дэрин. — Мы всё, что ты просила, сложили в два мешка. Лежат у нас в доме, когда будешь уезжать, мимо не проедешь.
— Дэрин, прости. Но где «у вас»?
— Дом Кахира, это мой папа, — пояснила девочка.
— Спасибо большое. Что бы я без вас делала! И, Дэрин, принеси, пожалуйста, сюда мешок, мне необходимо сложить вещи из сундука, а ещё мне понадобятся ножницы и иголка с нитками, — произнесла я, понимая, что наглею.
Через пять минут я стала обладательницей огромных ножниц, толстенной иглы и не уступающих ей в этом ниток.
Оставшись в одиночестве, я с трудом дошла до сундука, где хранилась моя немногочисленная одежда. Вытащив платье и рубаху, внимательно осмотрела их: ткань отвратная, но выбора всё равно нет.
