– Остаться с нами. Мы не тронуть тебя.
– Зачем? – нахмурилась Ингрит.
– Общаться, – улыбнулся Томас. – Мы хотеть узнать тебя лучше.
– ТЫ хочешь знать её лучше, – засмеялся Гарет. – Нас не приплетай.
Ингрит сделала вид, что не поняла сказанное. Она не успела ответить, заметив, как уже дочь забиралась на место, где сидел Томас.
– Только недолго, – вздохнула Ингрит.
Девушка не сильно хотела с ними сближаться, но ей очень хотелось хоть какого-то людского общения. На улицу из-за холодов надолго не выйти, да и в гости к подруге не сходить из-за глубокого снега. Всё это заставило девушку усесться на кресло возле дочери.
На удивление Ингрит, парни оказались очень… милыми? Она узнала, что за девять месяцев нахождения здесь они все выучили её язык. Во время разговора ни один не обмолвился о положении в мире. Словно им было неинтересна эта тема. Парни вели себя как обычные люди, смеялись и подначивали друг друга.
Ингрит узнала, что Шон – её ровесник. Ему двадцать три. Самый старший из них Гарет – двадцать девять. Томасу было двадцать восемь, а остальным по двадцать шесть. Оказалось, что большинство парней, осевшие в этом поселении, жили в одном городе. Кроме Шона. Он жил в соседнем.
Разошлись все ближе к полуночи. На тот момент Софа уже спала на руках Ингрит. Томас помог девушке – открыл двери и поднял одеяльце, чтобы Ингрит смогла бесшумно уложить малышку. Перед уходом Томас подмигнул девушке и очень странно улыбнулся. И опять его действие заставили её нахмуриться.
Март. Год в оккупации. Помутнение
После посиделки Томас стал вести себя ещё более загадочно. Он начал помогать по хозяйству, мыть посуду или возиться с Софой, которая не слезала с его рук. Ингрит искренне не понимала, зачем он это делал. Все эти знаки внимания заставляли девушку краснеть. А самое удивительно, что парни перестали говорить с ужасным акцентом, их речь стала более мягкой и понятной.
***
Ингрит сидела во дворе своего дома и обречённо смотрела на огород. Впервые за всё время он не был засажен урожаем. Раньше семена давали свекровь или мать, и Ингрит засаживала всё. В этом году они ничего не принесли, а идти просить не было желания. Слушать, какая она непутёвая, что родила ребёнка от якобы любовника, не хотелось. Цвели лишь кустарники с деревьями и клубникой.
– И чем теперь питаться? Запасов хватит лишь до середины лета, – обречённо вздохнула Ингрит, смотря на пустую землю. – Как теперь быть? Может, у Рины попросить?
– Что случиться? – раздался голос Томаса.
Девушка вздрогнула от неожиданности. Она, нахмурившись, наблюдала за тем, как парень усаживался рядом на скамью.
– Ты следишь за мной? – проворчала Ингрит.
– Иногда, – подмигнул Томас.
– Зачем? – возмутилась девушка.
– Ты мне нравится, – прямо ответил Томас. – Вот пытаться привлечь внимание к себе.
– А ты смешной, – хихикнула Ингрит. – У тебя, похоже, со зрением всё плохо. Я же некрасивая. Нос кривой и голос противный. А ещё эти мешки под глазами. Да и вообще, у меня ужасная фигура. Ты думаешь, я просто так надеваю мешковатую одежду? В окру́ге полно красивых девушек. Ищи другую.
– Кто тебе это сказать? – удивился Томас.
– Муж постоянно твердил это, – непринуждённо ответила Ингрит.
– Неправда. У тебя прекрасный карий глаза, – Томас сел боком и прикоснулся к каштановому локону волос Ингрит, выпавшему из пучка. – Ты устать. Тебе надо… – Томас забыл слова и сказал его на своём языке: –
