Волнуется. Внешне — Снежная Королева, только вот на деле далеко не такая бесстрашная, какой старается казаться.
— Только сегодня или вообще?
— Посмотрим, — медленно кружу Рорика в недотанце, игнорируя динамичный танцевальный ритм, а сам то и дело задумчиво поглядываю на наш столик. Прям чую, как запахло жаренным. И я вовсе не о стейках, готовящихся на кухне. — Ох, и наворотила ты делов, милая, — бездумно сминая ткань платья на напряжённом животе, накидываю в голове возможные варианты дальнейших событий. Туз по натуре не болтун, да и мы знакомы достаточно давно, чтоб надеяться на его лояльность, однако, боюсь, общего трудного детства в некоторых обстоятельствах может оказаться недостаточно. — У тебя, случаем, не возникало желания купить билет до Калифорнии и свалить туда, откуда ты явилась?
— Не возникало.
— Зря. Поразмышляй об этом на досуге. И мне местечко пригрей где-нибудь по-соседству.
— Всё настолько плохо? — извернувшись, озабоченно хмурятся.
Что, бестолочь белобрысая, доходит, наконец: каких бед ты тут наворотила?
Аллилуйя.
— Скоро узнаем.
15. Глава четырнадцатая. "Посвященный Артемиде"
POV СПИРИДОНОВ
Рорик беспечно болтает ножками, восседая у меня на коленках и попивая то ли третий, то ли четвёртый по счёту бокал с винишком. А, может, и вообще пятый. Хрен его знает, сколько она до моего приезда успела вылакать.
— Может, хватит? — интересуюсь, когда мне протягивают очередную опустевшую тару. — Поешь что-нибудь, а то ведь окосеешь.
Странно, что её до сих пор не развезло. По крайней мере выглядит весьма бодро: глазки не стекленеют, язык не заплетается, на "хи-хи" не пробивает.
В отличие от кудахтающих по соседству куриц, от чрезмерно громких эмоций которых уже начинает трещать башка. Вот зачем так визжать?
— И? — беспечно отмахивается Белинская. — Тебе ж это только на руку. Меня пьяную можно развести на что угодно.
Оу, это деловое предложение?
— Даже не минет?
— Даже на него.
— Тогда пей, конечно. Могу сразу бутылку заказать.
— Заказывай.
Кхм, заманчиво. Однако в последнее время с моей совестью реально происходит что-то не то.
— А тебе безопасно вот так увлекаться? — разговариваем негромко, прикрытые музыкой и расшумевшимися отдыхающими, однако на всякий пожарный понижаю голос ещё на пару тонов, склоняясь к её ключице. В горячей впадинке которой без труда улавливается учащенное сердцебиение. — По сахару не жахнет?
— Это беспокойство?
— Озадаченность. Если ты вдруг посинеешь или в приступе грохнешься, что мне с тобой делать?
— Пф, нашёл проблему. Скинешь балласт, и ступай себе с миром. Не твоя забота.
— Чтоб тебя утащили в ближайший строительный вагончик, изнасиловали гастеры, обчистили и оставили подыхать где-нибудь в безлюдном месте?
— Подумаешь. Когда ни умирать, а день терять, — отзываются с таким искусственным безразличием, что только слепой не увидит — Аврора нервничает. Для того и заливается, пытаясь заглушить внутреннюю панику.
Спорим ей кабздец как некомфортно находиться здесь, под концентрированным вниманием успевших изрядно набраться за следующие полтора часа пацанов?
Нет, не могу сказать, что в её сторону позволяют что-то из ряда вон. Моё присутствие гасит в зародыше любые не намёки даже, а сами мысли об этом, однако атмосфера за нашим столиком один хрен далека от идеала.
Сдавливающее в тиски напряжение ощущается прямо-таки на физическом уровне, от чего Белинская, самодостаточная гордячка по натуре, против воли ищет моей поддержки.
