Хватка на горле не слабеет, но Белинская особо сильно не сопротивляется. Стоит, стойко выдерживая зрительную битву. Равнодушная, хладнокровная и отстранённая.
Если честно, я уже нихрена не понимаю.
Не вижу где ложь, а где правда. Граница между ними настолько размылась, что, мне кажется, Рора и сама запуталась в том, что на самом деле чувствует ко мне.
Впрочем, не она одна.
Повинуясь порыву, впиваюсь поцелуем в намазанный помадой рот. Глубоким, острым и изначально планировавшийся быть мимолётным, однако что-то идёт не по плану.
Когда так отвечают сложно тормознуть.
Прерываемся лишь, когда до нас доносится скрип дверных петель. Девчонка какая-то заявилась. Не пьяная, но навеселе.
Замешкалась, оценив картину, однако не стушевалась и с тихим "простите, я сейчас описаюсь" метеором прошмыгнула в соседнюю кабинку. Откуда почти сразу полился водопад.
Как романтично. Правда отлично отрезвляет.
— Выжидаешь минуту и идёшь следом, поняла? — тихо сообщаю Роре, забирая у неё телефон. Подчиняется и больше не брыкается, надо же. — И давай без самодеятельности. Веди себя как ни в чём не бывало, ты это умеешь.
Ответа не дожидаюсь и возвращаюсь обратно в зал, припрятав компромат.
— А блондиночку свою где потерял? — встречают меня ехидством.
— Ща придёт, — замираю позади Барина, сканируя обстановку. Вроде пропажи не хватились.
— А мы уж решили, ты её сожрал, — с ухмылкой протягивает тот мне салфетку. — Подотрись. Тебе не идёт этот цвет.
Вот и алиби пригодилось. Я ж не просто так язык свой в рот Белинской засовывал. Не в этот раз по крайней мере.
— Что, оттенок не тот? — миролюбиво замечаю, подтирая оставшуюся на себе помаду. — Так и знал, что надо темнее тон выбирать.
— Это что ж получается: вы, типа, помирились? — уточняет Грек.
— Сошлись на вооружённом нейтралитете.
— Значит, девкой не поделишься?
— Самому пока нужна.
— Жаль. Я б её тоже с удовольствием отодрал. И не так нежно, как ты.
Не сомневаюсь. О его наклонностях давно ходят слушки. Греку ничего не стоит разодрать девчонку так, что потом ту придётся зашивать во всех интимных местах. От него уже даже проститутки трясутся.
— Попытай счастья где-нибудь ещё. Например, вот с той брюнеточкой, — киваю на крутящуюся вокруг шеста полуголую танцовщицу, что крайне удачно демонстрирует всем свою пластичность. — Ля, видали, как она умеет?
Пацаны, повинуясь стадному инстинкту, синхронно оборачиваются поглазеть на представление, а я, пользуясь возможностью, быстро скидываю айфон под мужскую куртку.
Обратно засунуть его туда, где он был, естественно, уже не могу и не успеваю, но хотя бы так. Мол, сам выпал.
На всё про всё уходит едва ли больше секунды, однако когда снова вскидываю голову, натыкаюсь на озадаченный взгляд Туза.
Блять.
Вот такие моменты обычно и называются попадосом. Одно радует, старый друг никак не проявляет себя. Вопросов не задаёт, да и в принципе отвлекается на пиво. Делает вид, что ничего не заметил.
Надолго ли?
Заметно накалившуюся обстановку разряжает появление Авроры, успевшей подправить макияж. Спокойная, собранная, невозмутимая, со стервозным прищуром — всё, как я и запрашивал.
Белинская собирается вернуться на насиженное местечко, однако не успевает. Перехватываю её, утягивая на небольшой танцпол.
— Пошли-ка, потанцуем.
— Не хочу я с тобой танцевать.
— Мало ли чего ты не хочешь. Придётся, — закрутив, прижимаю блондинку к себе. Так, чтобы её лопатки врезались аккурат мне в рёбра. — Не отходи от меня ни на шаг, поняла? — негромко оповещаю, склонившись к пульсирующему виску.
