Еду к себе, чтобы собрать сумку и ждать отмашки Георга. Своих ребят я уже предупредил. Они будут ждать моего сигнала выдвигаться. Однако сразу проникнуть к себе в квартиру не получилось. У подъезда стоит машина моей бывшей, дочери очень богатого человека. Я пока не знал, чья она дочь, замутил с ней на пару недель. А затем мне популярно объяснили, что так делать не нужно, иначе у моего бизнеса начнутся большие проблемы.
Любви между нами не было, так, короткий перепих. Но девочка возомнила, что я любовь всей её жизни, и теперь караулила, названивала, вызывала на разговор.
– Илья, подожди! – дверь её машины открывается, и вскоре Инна уже бежит ко мне на своих метровых каблуках. – Ну подожди, поговорить хочу.
– Мы уже всё решили, Инна, – хмуро смотрю на девушку.
Короткая соболиная шуба, кожаные обтягивающие белые штаны, такого же цвета сапоги на высокой шпильке. Белые волосы уложены стилистом в мягкие локоны, на красивом лице выделяются пухлые губы и умело накрашенные глаза. Инна следит за собой, в том числе и с помощью пластического хирурга. Тело роскошное, я не спорю, но уж слишком искусственное всё, надоело. Пока Инна идёт, в стороне пасётся охрана.
– Нам хорошо было вместе, – Инна подходит и прижимается ко мне, обнимает, обволакивая приторными духами. – Давай ты больше не будешь дуться?
– Я и не дулся, просто мы друг другу не подходим, – пытаюсь оторвать от себя её руки, но она как паучиха оплетает своей сетью. – Всё было прекрасно, но закончилось, я тебе говорил.
– Что мне сделать, чтобы всё вернуть? – дует губы избалованная детка.
– Ничего, представляешь? Ни-че-го! Уезжай, я занят, – сбрасываю её руки с себя и осторожно высвобождаюсь из цепких когтей.
Охрана уже начеку. Одно движение, и я буду лежать мордой в снегу, так как отвечать им не могу. Отец Инны ясно дал понять, что играть с ним не стоит, а от дочери нужно держаться подальше. Мне не нужны проблемы, я их не искал и не хотел.
– Ты ещё пожалеешь! – кричит мне вслед папина дочка, а я захожу в свой подъезд не оборачиваясь.
Нет, не пожалею. Да и нельзя мне ни о чём жалеть. Всё остаётся здесь, чтобы там ни о ком не думать. Только задание, больше ничего.
Поднимаюсь на свой этаж, выбрасываю Инну из головы и вставляю в замочную скважину ключ, замираю. Дверь открыта.
Вертушка взлетает, и нам приходится почти лечь на землю. Снег застилает лицо, колотит в закрытые глаза. Спасают балаклавы, что мы трое натянули, оставляя узкие щели для глаз.
Когда вертолет улетает, скрываясь за высокими елями, мы поднимаемся, проваливаясь в снег. Мои ребята одеты по всем правилам: термобелье, тёплые джемпера и куртки, лёгкие брюки с подкладом внутри. На спинах у них рюкзаки, полные всего необходимого, включая короткие автоматы и запасные патроны.
В рюкзаках у нас также есть пара банок тушёнки, крекеры, сыр, чай, сахар, немного картошки и соль. А ещё походный котелок, охотничий нож, одноместная палатка и множество других полезных мелочей.
Черныш, он же Чёрный Аркадий Михайлович, – мой давний сослуживец. Работает инструктором в охранном агентстве, и я часто беру его с собой на такие задания, как и Малыша. Малышев Владимир Сергеевич присоединился к нам после последнего задания в Сирии. Он был ранен и теперь немного хромает, но о себе не любит рассказывать, в отличие от Черныша. Аркашка же может говорить часами, пока не охрипнет, за что я его не раз ругал. Даже Малыш иногда демонстративно вставляет в уши беруши, чтобы не слышать болтовню Аркашки.
