— Здравствуйте! — почти кричу, окрылённая встречей, но тут же соображаю, что зря.
— Яна? — выдыхает Шахов с непередаваемым ужасом во взгляде и звериным оскалом вместо приветливой улыбки. — Что за...
— Всем добрый вечер! Извините за опоздание! — возмущение хозяина дома прерывается другим, ещё более знакомым и родным голосом. Мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять, что там, за моей спиной, стоит Ян.
Понимаю, что держусь на ногах, только за счёт того, что Филатов крепко прижимает к себе. Перед глазами круги. В ушах гулкий шум. Я ничего не могу понять!
— Привет, братишка! — задорно отзывается Фил и, нежно касаясь губами моей макушки, вынуждает посмотреть в сторону Яна.
Успеваю заметить, как в отчаянии Шахов-старший хватается за подбородок, как Агнесса с Демидом блаженно улыбаются, глядя на Яна, как Ирина Анатольевна снова цокает каблучками, спеша навстречу вновь прибывшим гостям, а рядом стоящая с Шахом Бельская льнёт к его плечу, разодетая как кукла и до безумия счастливая. А потом пустота...
Серые глаза Яна безмерно пустые и безразличные, обжигающе холодные и чужие. Миг удивления и замешательства на его лице слишком резко сменяется радушной улыбкой, но обращённой уже, разумеется, не ко мне.
— Демид Демидович, как я рад вас видеть! — не выпуская Бельской из объятий, Ян подходит к толстяку и пожимает тому руку. — Агнесса Тимуровна, моё почтение!
— Дочка, почему так долго? — отзывается, по всей видимости, отец Бельской, кивнув на приветствие Яна.— Ты же знаешь, у меня самолёт!
— Па, не ворчи! — блондинка по очереди целует родителей в щёки и начинает затяжно рассказывать о вечерних пробках.
— Даян, всё нормально? — шепчет на ухо Филатов, напоминая о своём присутствии. — Мне показалось или вы знакомы?
А я бы и рада ответить, что да, знакомы, что были соседями и все праздники всегда отмечали за одним столом, что с Яном за одной партой сидели, а дядя Олег долгие годы был для меня вторым папой. Но вовремя цепляюсь за слово «был» и понимаю, что ничего не вернуть. Шаховы вычеркнули меня из своей жизни, словно Даяны Талеевой и не было никогда. Впрочем, я сама всё разрушила. Вот и сейчас Шахов-старший лишь презрительно окидывает меня взглядом, стоя поодаль ото всех, а Ян и вовсе не замечает.
— Прошу всех за стол, – суетится Ирина Анатольевна. – Сегодня Марко приготовил для нас восхитительное ризотто с трюфелем, а Олег решил побаловать «Шато Лафит» двадцатилетней выдержки.
Размеренно гости рассаживаются за стол, заставленный всевозможными закусками. Лишь я продолжаю стоять на одном и том же месте, не в силах пошевелиться. Я хочу уехать. Всё бросить. Развернуться и уйти. Возможно, я и ошиблась в прошлом, а Шаховы за эти годы успели подняться до невиданных высот, только это всё — не повод так откровенно воротить от меня нос.
— Хочешь уйти? — и снова Филатов читает мои мысли. Как змей-искуситель он соблазняет меня к побегу, но в то же время не даёт сделать и шагу, удерживая в своих руках. — Уйти проще всего. Сложнее попытаться понять. Но решай сама, я буду рядом в любом случае.
Его шёпот — это единственное, что я сейчас слышу, докопаться до истины — всё, чего хочу.
— Разве я могу уйти, не попробовав ризотто? — собираю последние силы в кулак, и, глядя на парня, широко улыбаюсь. Что ж, раз уж судьба привела меня в этот дом, грех убегать, поджав хвост.
— Ну вот, — наигранно вздыхает Фил и ведёт меня к столу. — А я так надеялся, что дело во мне, а не в ризотто!
