Янки в союзе с Советским Союзом - страница 8

– Самолёт разбился незадолго до наступления темноты, и мой агент не имел ни малейшего представления, где он находился, за исключением того, что он был посреди какого-то леса. В любом случае, он напряг голову и увеличил расстояние, насколько мог, между собой и разбившимся самолетом. Но через некоторое время стало так темно, что он не мог разобрать, что это могло быть, но он просто ходил кругами. По крайней мере, он понял, что все еще находится в лесу. Поэтому он сел, чтобы переждать ночь. И, к счастью для него, он это сделал. Когда снова рассвело, он, к своему ужасу, увидел, что находится менее чем в ста ярдах от конца леса и на таком же расстоянии от немецкой танковой дивизии, очевидно, разбившей лагерь и отдыхающей после недавних боев на фронте. Естественно, тогда он понял, что находится далеко в тылу нацистов. Но он все еще не знал, на каком участке фронта.

Полковник Крэбс сделал паузу и мрачно улыбнулся:

– Там он был прямо посреди немцев, и на нем был костюм, который он купил в Москве месяц назад, – продолжил он вскоре, – Так получилось, что у него не было денег. При нём также не было никакого оружия. Всё, что у него было при себе – это документы, удостоверяющие личность, которые поставили бы его к стене расстрельной команды через пять секунд после того, как нацисты добрались до него. Итак, его первой работой было уничтожить все документы, удостоверяющие его личность. И другой задачей было убедиться, что фашисты не добрались до него. Что ж, мы можем пропустить следующие несколько дней. Все это время, даже по ночам, он уклонялся от немецких патрулей, спасаясь от лап смерти, тянувшихся к нему. А затем наступила ночь совпадений, назовём её так.

– Он ощупью пробирался через поле на север с мыслью каким-то образом проскользнуть через позиции фашистов на русскую сторону, когда внезапно земля, казалось, просто уходила из-под ног. Только что он пробирался ощупью, а в следующее мгновение был без сознания, холодный, как замороженная рыба. Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что находится в подвале разрушенного бомбой крестьянского дома. Он растянулся на вонючем матрасе, с парой потёртых одеял. Он оценил, что к чему, и мгновенно понял, что находится не в руках нацистов. Не в их привычках снабжать одеялами пленённых ночью. В любом случае, мой агент решил оставаться на месте и ждать, что будет дальше. К тому же его тело изнывало от боли.

Шеф американской разведки оборвал свои слова, и всё, что могли сделать Бовен и Рэд Рэндалл, это воздержаться от того, чтобы посоветовать ему поторопиться и заняться остальным. Однако они придержали языки и с колотящимися сердцами и натянутыми нервами ждали.

– Примерно через час, – наконец продолжил полковник Крэбс, – В подвал спустился старик, держа в руках щербатую миску с какой-то дымящейся жидкостью. В ней был горьковатый отвар из древесных корней, но всё равно моему агенту он показался очень приятным на вкус. Он выпил, не проронив ни слова. Затем он внимательно присмотрелся к старику и увидел, что тот, в конце концов, не так уж и стар. Он был не старше самого агента, но война состарила его втрое. Поначалу агент спросил его о том, что случилось и как он здесь оказался. Агент, конечно, говорил по-русски, но оказалось, что незнакомец, угостивший отваром из корней, говорил и по-английски. В конце концов, в темноте мой агент просто спустился в открытый, заброшенный колодец. Никто никогда не сможет объяснить, почему он не сломал себе шею. Как бы то ни было, незнакомей представившийся русским по имени Иван Никольский, сказал, что нашёл агента на дне колодца. И что он собирался засыпать его землей, приняв за фашиста, когда увидел, что одежда агента российского производства. Итак, он вытащил агента из колодца и принёс в подвал. Тем всё и закончилось. Никольский просто верил, что спасает жизнь собрату-русскому. И спрятал его от фашистов, которые были повсюду, по крайней мере, до тех пор, пока не узнает побольше о нём.