В мастерской воцарилась тишина, нарушаемая только гулом города за окном. Арлетта медленно опустила кисть. Янтарные глаза горели теперь не только болью, но и странной, ледяной ясностью.
– Доктор Торн, – начала она тихо, но так, что каждое слово прозвучало отчётливо. – Когда я была в вашем… морге… я тоже видела краску. Такого же цвета. Маленькую каплю. На полу. Рядом с тем местом, где стоял Грегор.
Сайлас нахмурился. Его профессиональная уверенность дала трещину.
– Это невозможно. Предсекционная тщательно убирается после каждого случая. И до Грегора Морли там не было тел с подобными загрязнениями. Вы ошибаетесь. Это могла быть грязь, след от реактива…
– Это была краска! – перебила его Арлетта, шагнув вперед. Её светлые волосы колыхнулись. – Я художник. Я знаю краски. Эта – особенная. Очень стойкий пигмент на основе фталоцианина. Он не стирается, не смывается простой водой. Он… – она резко повернулась, схватила с мольберта маленький тюбик с почти стершейся этикеткой, – вот он! Виридиан экстра-тон. Его используют редко. Очень редко. И стоит он… – она горько усмехнулась, – как хороший костюм. Вряд ли его можно найти на ботинках ваших лаборантов.
Она протянула тюбик Сайласу. Он нехотя взял его. Пластик был липким от старой краски. Надпись действительно гласила «Viridian Extra Fine». Он смотрел на тюбик, потом на её лицо – решительное, несмотря на бледность и следы страданий. Её янтарные глаза не отводили взгляда, бросая ему вызов, его собственному скепсису.
– И что это доказывает, мисс Ван дер Вельде? – спросил он, стараясь сохранить ледяной тон. – Что убийца – художник? Или что он посетил морг после совершения преступления, оставив там след? Оба варианта абсурдны.
– Это доказывает, что вы что-то упустили! – вырвалось у Арлетты. Голос её дрожал, но не от страха, а от гнева и отчаяния. – Что этот след – важный! Что он связывает место убийства с… с тем местом, где лежал Грегор потом. Может, убийца был «там»? Может, он следил? Может…, – она вдруг замолчала, её взгляд стал расфокусированным, внутренним. – Может, он знал, что тело повезут туда? И пришел… посмотреть?
Мысль была дикой, пугающей. Сайлас почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он отвёрг её мгновенно.
– Это паранойя, мисс Ван дер Вельде. Навеянная стрессом. Морг – режимный объект. Посторонние туда не проникают.
– Как же тогда там оказалась «моя» краска? – резко парировала Арлетта, указывая на платок, где зелёное пятнышко выделялось на синем фоне. – Я принесла её на себе? С места убийства? Но я же не подходила к окну! Я была в гостиной, потом в кабинете… и потом убежала. И в морге я была только в приёмной и предсекционной, не касаясь ничего! Откуда она на платке? И на полу?
Сайлас молчал. Его логичная, выстроенная, как скальпель, картина реальности дала трещину. Небольшую, но раздражающую. Эта художница с её светлыми волосами и горящими янтарными глазами, с её дурацкими догадками и упрямством… Она вносила хаос. Он ненавидел хаос.
– Ваши предположения… не лишены любопытства, – сквозь зубы процедил он. – Я проверю записи посещений морга в тот день. И перепроверю уборку предсекционной. Что касается краски…, – он взвесил в руке тюбик, – лаборатория даст точный состав с места преступления. Если совпадет с вашим виридианом… это будет уликой.
Он не сказал "важной уликой". Не признал, что она могла быть права. Но Арлетта почувствовала крошечную уступку в его тоне. Минимальную. Она кивнула, внезапно почувствовав усталость, смывающую волну адреналина.
