– Помню, Марго, – ответила Арлетта, беря печенье. Оно было хрустящим, с острой ноткой имбиря – точно как бабушкино. Глоток горячего кофе обжёг горло, но принес странное утешение. – Она говорила, что сладкое лечит душу лучше любого лекарства.
– А еще лучше лечит душу – работа! – Марго уселась на табурет, отломив себе половину печенья. – Лео, ты видел её новые этюды к «Световым волнам»? Просто космос! Хотя…, – она осеклась, бросив осторожный взгляд на прикрытый холст. – Арлетта, милая, ты не должна замыкаться. Ты должна творить. Это твоя жизнь.
– Я пытаюсь, – Арлетта вздохнула, обводя взглядом мастерскую – её убежище, её вселенную. – Но каждый раз, когда я беру кисть, перед глазами… Он. Или та тень. И этот запах… химический, как в морге.
Она непроизвольно вздрогнула. Воспоминание о холодных стенах, о бесстрастном лице доктора Торна, о зелёной капле на полу всё ещё было свежо.
Лео поднял глаза. Его взгляд, острый и внимательный за толстыми линзами очков, остановился на ней.
– Ты упоминала краску, Арлетта, – произнёс он тихим, ровным голосом. – Изумрудно-зелёную. Виридиан экстра-тон.
Арлетта кивнула, оживляясь.
– Да, Лео! Именно. Ты же знаешь пигменты лучше всех. Я показала тюбик тому… коронеру. Он взял его на анализ. Сказал, что на месте преступления нашли такую же краску на осколках стекла. И я… я видела её каплю в морге, рядом с Грегором. Но он не поверил мне. Считает, что это грязь или я ошибаюсь.
Лео задумчиво потер подбородок.
– Виридиан экстра-тон… Да, очень специфичный пигмент. Дорогой. Его используют для особой глубины и стойкости, в основном в станковой живописи высокого класса. Или…, – он сделал паузу, – в реставрации. Для тонировок. Но там его применяют крайне осторожно, микродозами. Такая яркая капля… это странно.
– А кто вообще покупает этот тон? – встряла Марго, с любопытством наклонившись вперед. – Небось, человек десять в городе? Лео, ты же знаешь всех поставщиков!
– Не всех, – улыбнулся Лео. – Но основных – да. Этот пигмент закупают несколько серьёзных мастерских, пара академических студий… и несколько частных художников, которые не экономят на материалах. Грегор, кстати, покупал его для тебя, Арлетта, пару лет назад, для серии «Подводные сады». Большая партия.
Арлетта нахмурилась.
– Да, но у меня остатки давно закончились. Я не покупала его с тех пор. И в мастерской его нет.
– А у кого ещё? – настаивала Марго. – Может, кто-то завидовал Грегору? Или тебе? Знаешь, арт-среда… не всегда дружелюбна.
Арлетта хотела возразить, как когда-то доктору Торну, что искусство – это свет, но слова застряли в горле. Грегор был убит. Слишком жестоко, чтобы списать на случайность. Зависть? Месть? Возможно. Мир искусства, каким бы прекрасным он ни был, имел и свою темную изнанку.
– Лео, – обратилась она к реставратору, – не мог бы ты… осторожно… узнать? У поставщиков? Кто за последнее время покупал этот виридиан? Особенно в больших количествах? Или необычно часто?
Лео медленно кивнул. Его лицо стало серьезным.
– Это рискованно, Арлетта. Если это действительно связано… и если кто-то узнает о вопросах…
– Я знаю, – прошептала она. – Пожалуйста, будь осторожен. Просто… любая зацепка. Доктор Торн, кажется, сосредоточен только на физических уликах. Он не видит… контекста.
– Холодный тип? – фыркнула Марго. – Я видела, как он выходил отсюда в прошлый раз. Шёл, как будто несёт собственный саркофаг. Не удивительно, что он не видит дальше своего скальпеля.
