– Ткани! Чистый лен. Тонкий хлопок. Ситец!
– Лукошки! Корзины из бересты и луба!
– Сало! С майораном, тмином, кардамоном и чесноком, свежее…
Привычная к такой напасти, Ярослава быстро собралась с мыслями. Она миновала ряды с едой и тканями, завернув в небольшую улочку, где плотно жались друг к другу деревянные лавки. Толкнула локтем дверь, вошла. В ноздри ударил яркий запах сухих трав, и Яре на миг показалось, что она дома.
В лавке было много народа. Со всех углов слышались говор и ругань, и Ярослава пригляделась. Девки, молодые, и все за краской.
Хвалимир кивнул высокому худому мальчонке – сыну – и, оставив его за себя, подошел к молодой знахарке:
– Ярушка, поздно ты сегодня. Вишь, сколько баб намело. И все за твоей краской. Принесла?
Та кивнула, поздоровавшись.
– Принесла, Хвалимир. Есть еще снадобья от жара и простуды, для примочек к язвам…
– Мы ж не договаривались! – И старый Хвалимир хитро оглядел лукошко Яры. – Сколько взяла?
Жадный лис! Сейчас станет говорить, что их не берет никто. Лишь бы цену сбить. Яра знала это, как и знала, что за отварами станут в очередь.
– Тут десять брусков с краской для губ и столько же с целебной. За все – двадцать алтынов.
– Двадцать? – Мужик вытаращил глаза, как будто думал вот-вот задохнуться. Даже морда покраснела. – Двадцать? Ярка, пожалей!
– Жалею, – улыбнулась знахарка, – что не сама торгую своим товаром. Тогда бы и у меня живот не застегивался в кафтан.
Хвалимир и впрямь задохнулся, но тут же пришел в себя:
– Пятнадцать, Ярослава, и мы оба будем довольны.
Он тут же перестал хилеть, и перед знахаркой появился настоящий Хвалимир – расчетливый, жадный.
– Двадцать, – отрезала та. – Иначе – уйду.
– Куда?
– Да вот хотя бы к порогу. Сяду там и стану продавать свое. Глядишь, и купят как-нибудь.
Хвалимир только вошел в дело, чтобы уступать гроши сопливой девке. Но их спор уже стал привлекать внимание молодых баб, а те мгновенно раскупят товар у Яры за полцены. Выставец тут же опустил руку в карман, и, нащупав в нем нужные монеты, отдал знахарке.
– Ступай, Ярослава. И подумай о том, что будет есть бедный Хвалимир.
– Не буду, – по-доброму усмехнулась Яра, – иначе захлебнусь по дороге. А уж больно хочется купить бус.
– Бусы, краски. Эх вы, девки! – И Хвалимир, сокрушенно качая головой, отошел от знахарки. Он нацепил на раскрасневшееся лицо лучшую из своих улыбок, в которой было заметно отсутствие только одного зуба, и подошел к бабе в самом богатом тулупе. Эта купит многое, не пожалев для выставца пригоршни алтынов.
А Яра заспешила дальше – в лавку с воском.
– Здравствуй, Ярушка, – пожилая жена выставца встретила знахарку радостно, – ты сегодня поздно. – Аль случилось чего?
– Не случилось, тетка Стася. Все хорошо. Снега мокрого по колено – где ж этой хилой кобыле вытянуть целую повозку. И сани-то у нас не новые…
– И то правда, – согласилась баба, – сколько сегодня надобно?
– Десять слепков, коль по прежней цене, – Яра по пути отсчитала половину заработка и уже держала гроши наготове.
– Муж поднял цену, – Стася обернулась по сторонам. Неудобно выглянула за дверь, будто опасалась, что хозяин вернется раньше положенного, и наконец решилась. – Так его ж нет пока. Бери по старой. Вы с Крайей много нам помогли: эта зима выдалась на редкость морозной, и если б не твои отвары – глядишь, и держать лавку было бы некому.
Она завернула в тряпку воск, аккуратно уложив его на дно Яриного лукошка, и тепло улыбнулась.
