– Трое тяжелых, а двое так себе.
– Убитых сколько?
– Убитых наповал двадцать два человека. – Усмехнулся Федор, покосившись на кувшин в руках сотника.
– Ладно, пошел я, там разберемся. Заканчивайте здесь. – Петр уже было вышел, но вдруг обернулся. – Да, старика допросите, толмач вон ждет и поосторожней бы вы, с этой бурдой.
Глава 8. Отписка Куракину.
Поскольку больше ни один тунгус, возле Маковского острога замечен не был, Петр объявил отбой, но усиленный дозор, на всякий случай, все-таки, оставил.
– Ну что там старый шаман говорит? – Спросил он вечером у сотника, заваривая чай из сушеной смородины, кипрея и шиповника.
– Да ничего. Ты ушел, он вроде очнулся. Но с толмачом говорить не стал, схватил бубен и давай вокруг чума скакать как шальной. Совсем плохой сделался. Изо рта пена пошла как у бешеной собаки, глаза закатил и свалился как сноп без чувств. Хотел я его в амбаре запереть, да не стал, куда он болезный денется. Может ну его, атаман, пускай идет к своим?
– Схожу, попробую еще с ним поговорить. Вы пойло-то тунгусское все выпили? – Ухмыльнулся Петр, надевая на себя волчью шубейку.
– Тебе зачем? Этого юродивого напоить, что ли собрался? Так он и от нашей, хлебной не откажется. Наше вино-то тунгусы за милую душу пьют, только наливай. – Черкас достал из котомки глиняную баклажку и протянул атаману. Иди, я сейчас толмача кликну.
***
Не торопясь Петр обошел крепость, поговорил с дозорными казаками. Настроение у всех было воинственно-веселое. У огромного костра, разведенного в центре острога, собрался почти весь отряд.
– Ну что, братцы, повоевали чуток? Чего собрались-то, али сон пропал, али бражка кончилась, али еще какие заботы тревожат? – В нарочито, шутливой форме обратился он к казакам.
– Неплохо бы, атаман, отметить нашу победу. – Выкрикнул кто-то из толпы. Все сразу оживились, одобряюще зашумели. – Верно, Максимка, говорит, надо бы отметить, а то наша-то брага уже в горло не лезет. – Под громкий хохот казаков из толпы к Петру вышел десятский Перфильев
– Ну что ж. – Петр оглядел народ. – Можно и отметить. – Кликните-ка мне подьячего.
– Да вот он, атаман, подьячий-то. – Зашумели казаки. – Чего спрятался-то? Выйди атаман требует.
– Ты вот что, – Петр смерил взглядом подьячего. – Выдай-ка снова вина хлебного, но теперь, – Петр загадочно выждал, словно находился в затруднении – по две чарки на брата. Его слова потонули в радостно-возбужденном гуле почти сотни голосов.
– Как же, ведь хотели оставить не непредвиденные расходы? – Растерянно залепетал подьячий. – Там атаман, уже немного осталось. Я лишнего не брал. – Залепетал он. – У меня все записано.
– Ничего Ивашка, брага-то у тебя, поди, ведь поспела?
– Знамо дело поспела.
– Ну, так вот, завтра-послезавтра выгонишь свежего вина. А то, что осталось, служилым и отдай, пусть сегодня погуляют с устатку. Да новую брагу поставь, чтоб успеть перегнать к пасхе, чтоб было чем разговеться. – Этот приказ подьячему, казаки тоже встретили с одобрением, закивали головами. – Петр помолчал, словно что-то обдумывая. – Недельки через три я думаю, сразу после пасхи и сниматься будем с насиженного места. Хватит, перезимовали, к Енисею пойдем. Лето скоро.
***
Возле тунгусского чума, как будто, ничего и не изменилось, старик-шаман сидел в той же позе, точно так же дымилась его трубка. У второго костерка чуть в сторонке, сидели двое стрельцов, охраняли старика.
