– Должны справиться, – ответил я. – Альтернативы-то у нас нет.
В тот же вечер мы засели за наши заметки. Труды Пропра по исчислению суждений, записи о механических принципах из мастерской Вайгля, мои собственные записи о старших рунах и магических эманациях – всё это нужно было переосмыслить применительно к созданию вычислительной машины.
Первые дни прошли в поисках подходящих теоретических подходов. Я вновь и вновь перечитывал описания логических операций, пытаясь понять, как их можно реализовать механически. Глойда вспоминала принципы работы различных механизмов – от простых рычагов до сложных часовых механизмов.
– Смотри, – сказала она на третий день, показывая мне схему часового механизма. – Здесь каждое колесо передаёт движение следующему, но с определённым соотношением. А что, если мы создадим подобную систему, в которой каждое колесо будет представлять логическую операцию?
Идея показалась мне перспективной, но чем больше я думал о её реализации, тем больше возникало вопросов. Как закодировать числа в движении шестерёнок? Как обеспечить точность вычислений? Как сделать так, чтобы результат можно было прочитать?
К концу первой недели у нас была готова теоретическая схема. Я нарисовал чертёж механизма, в котором числа кодировались положением зубчатых колёс, а арифметические операции выполнялись через систему рычагов и передач. Выглядело это убедительно на бумаге, но когда дело дошло до практической реализации, начались проблемы.
Первый прототип я собрал за три дня. Простейшая конструкция из дерева и металла, способная складывать однозначные числа. Когда я повернул рукоятку и увидел, как механизм выдал правильный результат, радости не было предела.
– Работает! – закричал я, привлекая внимание всей мастерской старого мастера Гноббла. – Глойда, смотри, она действительно работает!
Но радость была недолгой. Уже на следующий день я обнаружил, что механизм даёт ошибки при сложении чисел больше пяти. Проблема была в люфте шестерёнок – небольшие неточности в изготовлении накапливались и приводили к неправильным результатам.
– Нужно переделать все детали с большей точностью, – сказал я Глойде, разбирая неисправный механизм.
– Йоль, у нас осталось три недели, – напомнила она. – Может быть, стоит сначала добиться стабильной работы с однозначными числами, а потом уже думать о расширении возможностей?
Но я уже был одержим идеей совершенства. Если мы собираемся показывать нашу машину старейшинам, она должна быть безупречной. Я потратил целую неделю на изготовление новых, более точных деталей, тщательно подгоняя каждую шестерёнку.
Второй прототип работал лучше, но теперь я заметил, что рукоятка поворачивается с трудом. Механизм был слишком тугим. Ещё несколько дней ушло на доработку системы передач.
– Йоль, – сказала Глойда, когда до срока осталось меньше двух недель, – ты зацикливаешься на мелочах. Наша машина уже складывает числа правильно. Разве этого не достаточно для демонстрации?
– Нет, – упрямо ответил я, полируя очередную деталь. – Если мы хотим, чтобы нас воспринимали серьёзно, всё должно быть идеально. Представь, что будет, если во время демонстрации что-то заклинит или даст неправильный результат?
Глойда вздохнула, но продолжала помогать мне. Третий прототип был действительно хорош – точный, надёжный, способный складывать и вычитать двузначные числа. Но теперь меня беспокоило то, что он выглядел слишком просто.
