То, что ее наряд не вписывается в нормы
местного человеческого общества, Ырын уже догадалась. Не только потому, что Рик
исходился слюной и не сводил глаз с ее ног и плеч, но и потому, как старательно
отводит глаза Бабо. Бабо, кстати, был семейным, дома его ждала жена, как поняла
Ырын. Причем единственная, хотя стабильный доход вроде позволял мужчине еще
одну завести, и, видимо, все-таки любимая. Потому что разговоры о семье и о
семейных отношениях в целом зачастую вгоняли чигиданца в печальное состояние.
Однако перекраивать свой гардероб из-за
своих же рабов – или их морального спокойствия? – девушка не собиралась. Ведь
новую ткань пока добудешь, сто раз перехочется обновок. Можно было, конечно, и
самим прясть – один небольшой станок с челноками в племени был, уже сам по себе
роскошь из-за толстых деревянных рам. Но пока нужные дикорастущие травы по
округе соберешь, волокна переработаешь, потом долго сидеть, скрючившись у
станка, выменяв его на время у хозяйки на что-то ценное... Никаких же сил и
терпения не хватит!
А шить закрывающую со всех сторон одежду
из шкур, более привычного в их клане материала, тоже не совсем удобно – короткую
юбку еще ладно, но не штаны же и кофты с длинными рукавами! В такой меховой
одежде совсем запечься можно в собственном соку.
Вот и остается добывать ткань либо в
редких торговых обменах меж племенами, либо если братцы из набега принесут и
подарят. После последнего похода они как раз ей подарили немного рыхлой ткани,
но теперь еще и на рабов своих придется тратиться?! Вот уж точно нежеланные
подарочки – одни растраты из-за рабов.
У мажорчика пока вполне был жив плотный
камзол, да и рубаха вполне достойно выглядела, пусть и серой стала. А вот с
Бабо пришлось поделиться тканью, его драная цветная рубаха совсем не годилась
для ношения, пошла на лоскутки и ветошь. Поскольку Ырын в прошлой своей жизни
шить не умела – зачем, если вокруг было полно магазинов и товаров на любой
вкус? – да и голины к тонкому рукоделию не особо способны были, то пришлось
вместо рубахи сообразить чигидинцу что-то наподобие пончо. Главное, чтобы тело
было максимально закрыто от солнца, но рукава и всякие точные выкройки Ырын
точно не смогла бы "изобрести".
Зато она сможет украсить накидку Бабо
цветными узорами – кисти и природные краски есть, еще простенькой вышивкой –
грубоватые нитки, которые она лично окрашивала, у нее были в запасе, как и
немного разнотипных бусин. Чем и занималась пару дней после обеда, когда от
солнца, стоящего в зените, они прятались под навесами. Тогда Ырын забирала
накидку Бабо и рукодельничала, заодно учила новые слова, обсуждая с мужчиной на
чигиданском языке темы рукоделия и торговли.
Самостоятельно понимать, а иногда скорее
даже угадывать переводы звучащих слов было по-прежнему трудно, однако девушка в
итоге доверилась своей интуиции и старалась просто "принимать" новые
фразы, не сильно ковыряясь в них логикой. Разве что специально проговаривать
приходилось раз за разом – после рычащего языка орков гораздо более мягкий
чигиданский требовал переключения именно речевого аппарата, отчего язык девушки
вскоре буквально заплетался. Что смешило не только окружающих их орчат, но и
саму Ырын. Так что ее звонкий смех и более глухой гогот детворы то и дело
раздавался под навесом.
Сидящий рядом Бабо, который костяной
иглой прошивал куски кожи, готовя себе обувь, тоже улыбался. А вот Рик,
терзающий свое шитье, почему-то психовал. То ли потому, что не понимал ни
оркский, ни чигиданский, то есть почему они сейчас смеются, но тем не менее не
пропускал их с Бабо занятия, то ли потому, что в его руках ладилось дело не так
хорошо, как у чигиданца. Куски толстой кожи ему принесли орчата в обмен на
рыбу, которую он им наловил "забавным" для них методом, и Ырын
предложила мужчинам, чтобы они сами сделали себе обувь. Бабо был мастером на
все руки – тут же взялся кроить, а Рик-белоручка вынужденно повторял за старшим
товарищем, чтобы не остаться без обувки. И у него явно не получалось сейчас
совладать с туповатой иглой.
