Зачем?!
Она... ущербная на голову, что ли?
Подбежала другая малолетняя голинка с
кожаным бурдюком и под порыкивающую болтовню полила водой на освободившиеся
руки человечки. Та в этот момент, чуть наклонившись и вполне аккуратно и
тщательно намывая свои узкие ладошки, кинула в их сторону быстрый взгляд.
Увидела отставленную мисочку, в которой подсохла вчерашняя вонючая мазь,
которую Рикардо так и не использовал, недовольно поморщилась. Затем встряхнула
воду с пальцев и только тогда присела под их плетеный навес, который одной
стороной опирался как раз на ее палатку из обработанных воловьих шкур.
Рикардо ничего не понимал. А ведь
действительно, вроде бы вчера она светлыми, то есть чистыми руками бинтовала
Агиляма? Темные разводы на ее руках сейчас опять только выше запястий и до
самых плеч, то есть она все-таки не грязнуля? Только зачем она намеренно
пачкает себе кожу?
Но его мысли вполне ожидаемо опять
метнулись к ее голым до самых бедер ногам, а взгляд жадно огладил обнаженные
женские плечи, скользнул по жалкой тряпке, едва прикрывающей такие
притягательные полушария, которой не хватило прикрыть такой гладенький
животик...
Это ужасно!
То есть, наоборот, очень даже здорово!
Рядом стройные, невероятно притягательные женские ножки, открытые его
изучающему взгляду, только у него и без того... обычная мужская сложность,
которая бывает по утрам. А тут еще это искушение!
Последний кусок жестковатого мяса
поперек горла встал. Рикардо поерзал на своем месте, чуть переставляя ногу так,
чтобы его сложность не была видна сидящей рядом девице. Хотя та вроде бы на
него совсем не обращает внимания, опять обтирает лоб бессознательного
чигиданца, беззастенчиво ощупывает полуобнаженное мужское тело около
пропитанной темными мазями повязки. Пришлось сдавать спиной назад и вылазить из-под
навеса с другой стороны, чтобы отойти от палатки подальше и успокоиться.
Вернее, ковылять на больных ногах, выбирая между потребностью отойти подальше,
чтобы отлить без смущения из-за настырного внимания вездесущих голиновских
детенышей и нежеланием вновь сбивать едва схватившиеся корочки ран на
утоптанной земле.
Кто эта человеческая девушка? Непохожа
она на забитую бесправную пленницу или рабыню. Выглядит слишком довольной и
совершенно свободно перемещается среди здешних шатров и уродцев.
Какое-то странное это племя голинов. Что
здесь, вообще, происходит?! И есть ли здесь еще люди-пленники? Можно ли будет
договориться с ними насчет побега?
Ырын
Склонившись над тем больным, который до
сих пор был без сознания, девушка едва слышно ругалась себе под нос.
Одарили ее братцы, елки-палки,
подарочками! Один "подарочек" при смерти, из-за чего к ней вернулись
кошмары из недавнего прошлого, второй руки к ней тянет, а этими же руками не
может себе раны обработать! Вот и сейчас пошел босиком, незажившими ногами по
земле. А потом что? Прививок от столбняка и прочего здесь нет, как и нормальной
медицины. Вот только травки разнообразные, лечебные сборы и мази, которые она
научилась делать под присмотром Старшей Женщины, да надежда на милость духов. У
этого "подарочка" вообще мозги есть? Или здесь убогое средневековье,
где все болезни от дьявола, а про бактерии и гигиену даже не слышали? И ведь не
спросить из-за языковых проблем!
Следующие два дня пролетели однообразно:
кроме прочих своих дел она выхаживала лежачего больного с плохой раной в боку,
сбивала его лихорадку обтираниями да горькими лечебными настоями. Второму
"подарочку" удалось все-таки обработать ноги. Правда, для этого
пришлось прибегнуть к помощи одного из подростков: Ырын попросту попросила того
легонько, совсем легонько стукнуть по голове глупого гына, а потом уложить
бессознательное тело обратно на циновку под навес. Пока этот мужчина был в
отключке, вновь обмыла его ступни, обработала свежей мазью и обмотала кусками
ткани. Если опять начнет ходить, то хоть не так быстро забьет раны грязью.
