Юлькина дача - страница 17

– Я принесла, – шепнула я ей. Люська аж отпрыгнула.

– Чего пугаешь? Я думала! Не знаю я, как их отвлечь.

Эх, ну, как с ней дела делать? Я сунула Люське кувшин.

– Ладно, я отвлекаю, а ты, как только они смотреть не будут, выльешь водку и нальёшь воды. Поняла?

Люська ещё больше побледнела, но кивнула.

Я пошла в сторону сарая, а потом прямо оттуда завопила:

– Медведка!!! Сюда! Здесь медведка!!

Масштаб переполоха я не предполагала. Ко мне бросились сразу все взрослые.

– Где? Где?

Я махнула в сторону дорожки.

– Там ползла, убежала уже.

– А что ж ты её не убила?

– А я её боюсь!

Дедушки вооружились лопатами и осмотрели место, куда я махала.

– Не видно. Наверное, в землю закопалась, вот земля вспученная.

Они для верности даже копнули несколько раз возле дорожки. Но никакой медведки не обнаружили. Поставили лопаты и вернулись обратно к столу.

Люська сидела за столом и ковыряла картошку.

Я села рядом:

– Ну что?

Люська, не отрываясь от картошки, кивнула. Мы, словно два заговорщика, скосили друг на друга глаза и дружно протянули руки за добавкой картошки. Дедушки снова расселись вокруг стола и налили по новой стопке. Разговор тёк дальше – к тому, как приманить побольше пчёл на огород и избавиться от осиных гнёзд. Как птицы подъели подсолнухи и иргу. Как подорожало масло, и чем лучше опрыскивать сливы.

– Что-то не берёт меня сегодня. – Люськин дедушка встал из-за стола.

– Надя, – позвал он мою бабушку. – Слабая водка какая-то.

– Где ж слабая? Мы ж тоже пили её, хорошая, забористая.

Дед Саша, живший через три домика от нас, тоже посетовал на водку, но налил ещё стопку. Выпил залпом и резюмировал:

– Надь, такую можно даже без закуси. Ну, раз не пошла, давай чай, что ли, ставить.

Бабушка взяла бутылку в руки и глянула на свет. Люськины бабушка и дедушка тоже глянули.

– Людмила! Юля! Задери тебя коза! – гаркнули они одновременно. Мы вздрогнули. – Вы что туда налили?!

– Вода… – пискнула я

– Какая вода?

– Из бочки…

– Из бочки???

Внезапно Люськин дедушка начал смеяться. Бабушки продолжали разъярённо смотреть то на нас, то на бутылку, но постепенно тоже заулыбались. Тут и остальные взрослые стали посмеиваться. В общем, через пару минут все они заливались смехом, да таким, что у бабушки моей аж слёзы потекли. Что смешного, не понимали мы с Люськой. А главное, с чего они на нас подумали?

Под общий хохот я взглянула на бутылку. На дне плавали с десяток комариных головастиков, июльских жителей дождевых бочек. Отсмеявшись, Люськин дедушка стукнул кулаком по столу:

– Всё, молодёжь, на сегодня наказаны. Марш по домам. А ты, Надя, неси самовар, растопим. Давно я чай из самовара не пил.

Мы с Люськой грустно потопали – я в дачку, она к калитке. Дедушка у Люськи хороший, но с ним лучше не спорить. А водку с тех пор я особенно не люблю. И головастиков тоже.

– Юля, – сказала мне бабушка, перекладывая продукты из холодильника в тазик, – сходи к трансформатору и послушай, гудит или нет.

Трансформатор огромной зелёной махиной высился в конце соседней улицы. И если он гудел, значит, электричество отключили где-то на наших участках. Это было плохо, потому что если повреждение только у нас, то ждать помощи можно было долго. А вот если трансформатор молчит, то отключены все дачи. И председатель тоже сидит без света. А значит, всех на уши поставит, и всё нам починят.

В те дни без света мы сидели частенько. Стоило только где-то поблизости загромыхать грозе, и подстанцию сразу отключали, чтобы, не дай бог, не попала молния. Мне даже нравилось сидеть без света. Мы зажигали свечку и под уютное тёплое пламя играли в карты, или бабушка травила байки. Спать в такие вечера ложились рано, телевизор не работал. Основной бедой был неработающий холодильник. Продукты спускались в тазике в погреб и в ведре в небольшой колодец на участке. Погреб был неглубокий, а колодец нехолодный, поэтому, если электричества не было больше двух дней, продукты портились вместе с бабушкиным настроением.