Иногда я спрашивал себя, каким было бы будущее Гэвина, если бы он в ту ночь уехал прямо домой от Доу. Он, несомненно, увидел бы египтянку ещё до рассвета, но она не напала бы на него, как ведьма. Осмелюсь сказать, что есть много влюблённых, которых никогда бы не потянуло друг к другу, если бы они встретились впервые, как, скажем, во второй раз. Но такие мечты беспочвенны. Гэвин встретил Сандерса Вебстера, ловца кротов13, но мысль о Каддамском лесе убедила того вернуться домой.
Гэвин направился к Каддамскому лесу, потому что Сандерс сказал ему, что там обитают дикари – цыганская семья, которая днём угрожала фермерам, а ночью дьявольски плясала. Юный служитель знал, что их считают великанами и что мало кто осмелился бы встретиться с ними в полночь в одиночку, но он чувствовал себя готовым к подвигу и намеревался строго их отчитать.
Старик Сандерс, который жил со своей сестрой-няней на опушке леса, сопровождал его, и какое-то время оба молчали. Но Сандерсу было что сказать.
– Вы когда-нибудь были в Спиттале, мистер Дишарт? – спросил он.
– Дом лорда Ринтула на вершине долины Куарити? Нет.
– Ты когда-нибудь видел лорда?
– Нет.
– Или о молодой пассии старого лорда? Я видел.
– И как она?
– Вы, конечно, знаете, что старый Ринтул собирается жениться на молодой особе. Она не столь знатна, но они скоро поженятся, так что можно сказать, становится знатной. Да, впечатляюще. Точно.
– Велика ли разница в возрасте?
– Почти как между старым Питером Спенсом и его женой, когда ему было шестнадцать, она играла на свалке на улице, пока её мужчина ждал, когда она приготовит ему кашу. Да, это не подходит простому народу, но, конечно, графы могут понравиться им. Ринтул так любит эту леди, что, ещё когда та училась в школе в Эдинбурге, написал ей о подобном дне. Кайтерин Крамми рассказала мне об этом, и она говорит, что, если привыкнуть, писать письма так же легко, как снимать шкуру с крота. Я не знаю, о чём они могут писать так много, но я хочу сказать, что он поделится с ней своими взглядами на чартистскую агитацию и болезнь картофеля, а она пишет ему о романтических пейзажах Эдинбурга и проповедях великих проповедников, которых она слушает. Однако, у этих господ, Сал, нет религии, о которой можно было бы говорить, потому что это члены англиканской церкви. Ты не спросишь, что сказала мне её светлость?
– И что же?
– Ну, видишь ли, там был танцевальный вечер, и Кэтрин Крамми подвела меня к окну, где я мог встать на цветочный горшок и смотреть, как эти твари кружатся в танце, как пьяные. Более того, она указала на леди, которая должна была стать моей женой, и я просто уставился на неё, потому что подумал: «Наслаждайся, Сандерс, и там, где есть лорды и леди, не трать ни минуты на полковников, благородных мисс и тому подобное, как на грязь». Да, но из-за того, что я моргал, глядя на пламя свечей, я потерял её из виду, пока кто-то не сказал мне: «Ну что, приятель, а кто самая красивая дама в комнате?» Мистер Дишарт, это была её светлость. Она была похожа на звезду.
– А что сделал ты?
– Во-первых, опрокинул цветочный горшок, но потом пришёл в себя и сказал с вежливой ухмылкой: «Я думаю, Ваша светлость, что Вы прекрасны. «Да ты и сам недурён, Сандерс!» – заметила она, – «Да, что уж там!» – она радостно рассмеялась, похлопала меня веером и спросила, – «Почему ты считаешь меня прекрасной?» – Я не отрицаю, но я подумал немного, снова взглянул на других танцоров, и сказал, немного лукаво: «У других леди, – сказал я, – Такие маленькие ножки!»
