- Мам, - под дверью тихо зашебуршали, - пусти, это я, Виктория...
Я виновато кивнув герцогу оставила его перебирать артефакты, а сама подошла к двери. Открыла. На пороге, стояла моя младшая дочь, держа в руках своих неизменных кукол. Вот только кукла-мальчик, которую она называла папой, была разорвана так, как будто бы ее драли собаки...
Увидев меня, Виктория залилась слезами:
- Мамочка, смотри, - протянула она мне куклу. - Ее кто-то сломал!
7. Глава 7
В том мире, откуда пришла Призванная душа, была странная примета: если при шитье нитка путается, то говорят, мол, человек, которому принадлежит зашиваемая вещь, вредный. Когда я взялась ремонтировать куклу для Виктории, нитка не просто путалась, она еще постоянно вскакивала из иглы, которая в свою очередь падала из из рук и терялась то на полу, то на постели. И Виктория, терпеливо ожидавшая починки, ползала вместе со мной в поисках иглы...
После целой свечи мучений, нам так и не удалось зашить ни одной прорехи. А до меня, наконец-то, стало доходить, что тут что-то не то. Ну, не могло быть, чтобы все было просто случайностью. Я даже попробовала зашить крошечную дырочку на другой кукле. Все сразу изменилось. Иголка перестала сбегать из рук, а нитка послушно следовала за ней, сшивая куски ткани...
- Виктория, - я, тяжело вздохнув, положила истерзанную куклу-папу на колени и погладила мягкое тельце кончиками пальцев. Как объяснить ребенку то, что причинит ей сильную душевную боль? - Мне кажется, эта кукла не хочет, чтобы ее зашивали.
Виктория, ожидаемо, нахмурила бровки. Ее нижняя губа дернулась, выдавая обиду.
- Прости, милая, - снова вздохнула я и попыталась обнять ребенка.
- Но тогда я не смогу говорить с папой! - всхлипнула дочь, - мамочка! Ее надо обязательно зашить! Обязательно!
Она не плакала, она просто смотрела на меня огромными глазищами, в которых стояли слезы. И я не смогла ей отказать. И взялась за иглу. И каждый раз, когда она выпадала из рук, я чувствовала боль в груди. Как будто иголка терялась не на полу, а в моем сердце. И колола меня.
Я так сильно скучала по Дишлану, а сегодняшнее ощущение его присутствия, было таким настоящим... Да, еще эта кукла, которую моя маленькая дочь связывала с его образом... Я как будто бы встретилась с ним и потеряла снова...
- Мама, ты плачешь? Тебе больно? - Виктория протянула мне иглу, которую она нашла на полу.
- Больно, - не стала врать я, вытирая неожиданные слезы платком. - Помнишь, ты говорила, что папа защитит меня от Илайи, если вдруг потребуется его помощь? - Моя малышка кивнула. Она снова смотрела на меня так, как будто бы знала гораздо больше, чем все мы. - Он сделал это. Он защитил меня от Илайи, когда она хотела заставить меня делать то, что я сама делать не хотела. Он закрыл меня собой... Как раньше... Как всегда...
Дочь выслушала меня, забралась на колени и обняла, прижавшись всем телом. Всхлипнула:
- Мамочка, я так по нему скучаю...
- Я тоже, милая... Очень скучаю. Но мы с тобой живы, и нам надо жить дальше. И отпустить папу туда, где живут такие же души, как он. Чтобы когда-нибудь он смог снова родиться в этом мире. Он и так сделал для нас гораздо больше, чем под силу любому человеку. Он защитил нас даже будучи бесплотным духом. И думаю, ему пришлось нелегко. Думаю, это потребовало от него таких больших усилий, что сейчас ему очень нужно отдохнуть.
