– Та-ак… Знакомая техника. Простая и надёжная. На века. Тоже в музее пригодится.
Она сняла трубку, крутанула три раза медную ручку на боку телефона и дождавшись ответа прокричала в трубку:
– Алё, барышня! Три-семь-семь, пожалуйста! – и немного погодя снова прокричала,– Алё! База?! Говорит пилигрим! Обстановка норма! Иду по маршруту!
В трубке что-то прохрипело и она сквозь шуршание услышала тихий мамин голос. Выслушав по телефону ещё несколько немного утомительных и привычных наставлений, Маруся положила трубку, спрятала телефон на прежнее место и, немного забывшись, о чём рассуждала только что сама с собой, присела на краешек пня.
– Пирожок что ли съесть? – задумчиво произнесла она, между тем ещё думая о чём-то совершенно другом, – Проголодалась немного. Нет, нельзя – это для бабушки. Разве что записку слямзить и подкрепиться? Вроде тоже ещё не время. Оставлю на НЗ. Ладно, по дороге встречу черничную поляну, там и подкреплюсь. Объемся ягод и лопну от удовольствия, – и она невольно улыбнулась своей такой забавной шутке-затее.
И только она сообразила, как бесцеремонно сидит на уникальном экспонате работы неизвестных пока, но выдающихся мастеров, как откуда-то сверху, из-под самого высока пробило двенадцать раз. Это солнце ударилось о полдень и возвестило об этом всю округу, проиграв в довершение сего мелодичный ритм какой-то старинной песни. А вот какой? Маруся припомнить так и не смогла. Единственное что пришло ей на ум, так это: «Боже, царя храни». Но это вряд ли.
– Ох, и чего это я тут расселась? – встрепенулась Маруся. Идти же надо. Такая жара – пироги высохнут и зачерствеют. Уже, наверное, черствеют, – она быстро вскочила, взяла в руку корзинку и собралась уже было уходить, как вдруг… Она окинула пень прощальным взглядом, желая напоследок ещё разок полюбоваться необыкновенным рисунком на его плоской лакированной поверхности из удивительных цветов и замысловатых линий, как, вдруг, её осенила неожиданно пришедшая ей в голову догадка. (догадка пришла без стука и предупреждения, потому была по настоящему неожиданна и непредсказуема):
– А ведь это… Это же карта! – и Маруся ещё внимательнее стала всматриваться в яркий необычный рисунок, – Ну да, так оно и есть! Вот этот цветок с пестиком – моя деревня. Причудливые линии – это тропинки. Вот тропинка, по которой я пришла. А это… это поляна «помер 7»! Вот этот цветок. У него и лепестков ровно семь. А в центре «фламандский пень». Вот этот маленький расписной цветочек цвета красного дерева. Это точно он, его ни с чем не перепутаешь. Да тут целый шифр! Тайна. Всё так заколдовано. Вернее, закодировано. А где есть карта, шифр и тайна, там непременно должны быть и несметные сокровища! И если подобрать правильный код, то появится ключ, и тогда уже даже можно удачно всё это расколдовать. Надо только немного потрудиться и подумать. Главное подумать. И желательно – правильно. Эх, хорошо бы эту карту с собой унести. Или перерисовать, чтобы не бегать каждый раз думать сюда и посмотреть – далековато всё-таки.
Немного поразмыслив, Маруся быстренько сообразила, что она может сейчас сделать в такой ситуации. Она достала со дна корзины обрывок газеты – записку для бабушки, а покопавшись рукой в кармашке сарафана, достала оттуда маленький огрызок химического карандаша:
– Годится для начала,– заключила она, осмотрев свои приготовления, и, послюнявив кончик карандаша, начала старательно и как можно аккуратнее срисовывать не очень-то пока понятный ей узор.
