— Что же ты не останавливаешь меня? – почти обвиняет Алан, но не останавливается – обводит чувствительный бугорок пальцами, трет его, заставляя меня губы кусать.
Стук сердца громче, чем дыхание. Как одержимая, впитываю Алана – каждый взмах ресниц, мимолетные движения и касания…
Как же я скучала по нему!
И как не хотела увидеть вновь!
— Хватит, — говорю строгим голосом, не испытывая и капли той решимости, что хотела продемонстрировать.
Хочется сдаться, уступить ему! Чтобы взял уже то, что его по праву – за что заплатил немалые деньги. Эта мысль странным образом заводит меня: никогда бы раньше не подумала, что понравиться чувствовать себя проституткой!
В глубине души эта ситуация воспринимается, как игра. Оба мы знаем правила, и следуем им, но… это не игра. И не стоит себя обманывать.
— Алан, — всхлипываю я, когда ласки его переходят все мыслимые и немыслимые границы. – Прошу тебя, не нужно!
— Уговор, Арина, — напоминает Алан. – Ты меня хочешь, я тебя хочу, так зачем откладывать?
«Вы привлекательны, я чертовски привлекателен. Так чего зря время терять?» — вспоминается мне крылатая фраза.
Алан склоняется надо мной, прикусывает чувствительную нижнюю губу. На вкус пробует, а затем целует – жадно, поглощая меня. Исследует языком мой рот, и поцелуй наш с привкусом алкоголя. Он сильнее вдавливает в мои бедра тугую эрекцию. Напоминает, каково это может быть – с ним, только с ним…
В голове миллионы мыслей, и ни одной связной. Лишь обрывки: что, если нас увидят? Что, если это окончательно разрушит мою жизнь? Что, если Алан изменился…
— Ты ведь хочешь, Арина, — он отрывается от моих губ. Глядит внимательно. – Хочешь меня? Помнишь, как нам было хорошо в постели?
Помню. Пожалуй, только в постели у нас и было все идеально.
— Хочу, — отвечаю я.
Какой смысл врать, если Алан и сам все понимает?
— Сразу бы так, — улыбается он победно.
И эти слова отрезвляют: Алан не изменился. Я не изменилась. Я должна ему три месяца, и долг отдам, но…
— Дай мне время, — прошу я, приподнимаясь.
Руки Алана на ширинке, и я накрываю их своими ладонями. Качаю головой – не могу я вот так! Не сейчас…
— Время… ты же не девственница, Снежинка! – бросает Алан, но с кровати поднимается. – Я не прошу тебя выйти за меня замуж, не прошу принять важное решение, о котором стоит подумать. Мне нужно лишь то, что ты уже тысячи раз мне давала! И в первый раз, вспомни – ты сама…
Да, я сама себя предложила!
… — Тетя Оля, где Алан?
Мать его совсем человеческий облик потеряла. Раньше еще ничего – хоть на работу ходила, а сейчас скатилась. Сухая, сгорбленная, выглядит старухой в свои неполные сорок лет… и я боюсь ее!
— Пшла вон! Алана твоего нужно было как щенка утопить сразу после рождения, — брызжет она слюной. – Выродок, весь в отца! Всю жизнь мне испортил. Пшла, дрянь!
— Я уйду, — благоразумно отхожу на несколько шагов назад, замечая блеснувший в руке наркоманки кухонный нож в засохших хлебных крошках. – Только скажите: где Алан. Это все, что мне нужно!
— Ушел он! Собрал свои вещички, меня обокрал, и ушел! Деньги, скотина, забрал…
Не дослушиваю этот бред. Разворачиваюсь, и бегу прочь из этого ужаса. Деньги Алан забрал… так свои и забрал! Мать все, что достает, сразу спускает на очередную дозу.
— А если он уехал из города? – ужасаюсь я вслух. – Что делать?
Прислоняюсь лбом к серому столбу, остужая мысли… я знаю, где он! Знаю!
