Ника сделала шаг к окну, чувствуя под ногами ковер – в нем утопали ступни, обутые в замшевые сапоги. Она протянула руку и тронула тяжелую штору красного шелка с шитьем и кистями, и за ней оказалась площадь: брусчатка, толпа народу, гомон и гвалт, крики торговцев, предложения сходить в новый инст и ничего не значащий треп. Столько шуму могла натворить только одна локация в мире.
Окно выходило на Центральную Площадь: вон рынок, а вон фонари артельщиков, а налево кладбище Упокоенных. Ника была в Столице и смотрела на мир из Ратуши.
Вдруг она ощутила, что на площади кто-то стоит – сгустком темной энергии. Кто-то смотрит на нее с интересом, хищным, точно рыжие львы, вот он сделал шаг и другой, подбираясь к окну поближе, протянул свою руку к стеклу…
Ника задернула штору, и в тот же миг все погасло. Не только Альтар. Реальность! Компьютер и настольная лампа, и бесценный виртак, и свет в коридоре: весь дом захватили сумерки, как-то разом стерлись цвета. Лишь часы на столе подмигивали, и они подсказали ответ: в квартире выбило пробки.
Ника кинулась в коридор и от ужаса завизжала: там кто-то был, возле двери! Глаза уже попривыкли, и она различала фигуру – более черную, плотную, чем остальные предметы вокруг. «Паутина! – подумала Ника. – Паутина и львы! И тот тип из Альтара!» Он нашел ее, дотянулся…
– Прочь! – закричала она.
Тень заклубилась и чем-то щелкнула, и вернувшийся свет ослепил; запищал в кабинете компьютер, динькнул холодильник на кухне. Ника отскочила к стене, невольно копируя Хилари с ее ведьмовскими понтами, а когда наконец проморгалась и разглядела пришельца, снова взвизгнула и расплакалась.
В коридоре стоял отец. Злобный, белый, как простыня, с перекошенным от ярости ртом. Он готов был ее ударить – за то, что вломилась в его кабинет, за то, что включила компьютер и вскрыла аккаунт в «Альтаре», – но все-таки это был папа, живой, настоящий папа, и Ника прижалась к нему, как к защитнику.
Локация: Старогорск, квартира Погодиных. Смена игрового персонажа.
Калмыков ходил по крохотной кухне, почти не слушая Лиду Погодину. Он реагировал не на слова – на интонации, на особенный тембр мягкого голоса, от которого становилось теплее.
И все-таки – почему? Почему дочь настолько с ним не считалась? С просьбами и запретами, с важностью разработок? Почему всем рисковала?
– В прошлый раз Вероника отформатировала диск и в буквальном смысле убила год коллективной работы. Год! Ты понимаешь, Лидушка? Нам пришлось восстанавливать доступы к базе, по памяти воспроизводить кодировки – диск на моем компьютере стóит всего института! А она просто ткнула в кнопку экстренного удаления, скрытую под пятью слоями брони. И не смогла объяснить, как обнаружила ее на десктопе!
– Почему бы тебе не усилить защиту, если твой агрегат бесценен? – с усмешкой спросила Лида, наблюдая его метания. Она знала, что он не слышит; иногда им обоим казалось, что Лида – голосовой помощник, безупречно снимающий стресс.
Калмыков развел руками, остановившись, как к полу прибитый:
– Защита стоит бетонная. И не только программная, Лида. Биологическая, генная! Там столько параметров допуска, что ты бы вообще не заметила на рабочем столе двери в Альтар! И виртак подключить не смогла! А Ника ввела пароль и нажала на кнопку входа! Я не понимаю – как? Ну как?! Что еще я должен придумать, чтобы дочь не включила «РоссМАР»?
