– Вероника – твоя копия, милый. Ты ведь сам говорил…
– Где же я просчитался?
– Как всегда. – Лида встала и щелкнула чайником. – Калмыков, просчет один: ты не понимаешь людей. Мы слишком сложные соединения и не поддаемся твоей оцифровке. Кстати, зачем ты вырубил пробки?
– Я ведь не знал, куда она влезла. Потому и прервал все процессы. Знаешь, на лице Вероники был страх, и я за нее испугался.
– За дочь? – удивилась Погодина. – Разве не за компьютер?
– Лида, к черту «РоссМАР». Когда Танька меня оставила, ты ведь помнишь, в какой я был яме, но меня утешала простая мысль: девочка далеко. Моя девочка в безопасности. Зачем Вероника опять в Старогорске? Почему непременно теперь? Я не готов. Не готов!
Локация: Старогорск, набережная реки Чируши. Смена игрового персонажа.
Ника сбежала из дома. Банально и по-детски глупо.
Ей было стыдно, ей было больно, так, что снова хотелось плакать, хотя папа почти не ругал. Ей показалось даже, что он сам за нее испугался. Он долго сидел в ее комнате, обнимая за плечи, как маленькую, и выговаривал за проступок привычным негромким голосом. Но когда она успокоилась и перестала мелко дрожать, прошел к себе в кабинет и засел там, пытаясь хоть как-то сгладить последствия авантюры. Тихонько рычал от бессильной злости, бормотал непонятные заклинания, и тогда она тупо сбежала: схватила с вешалки куртку и выскочила во двор. Мысль, что опять она помешала отцу, была неприятной до колик.
«Он отправит меня в столицу, – думала в панике Ника. – Он позвонит в Италию, и маме придется вернуться. Но разве я виновата, что сломался мой ноутбук? И почему отец против «Альтара»? Против моих успехов в игре? Он же сам играет, да еще из Ратуши!»
Ника и не заметила, как добрела до Чируши, мелкой речушки в парке Победы, где в детстве они пускали кораблики и пытались построить плот из фанеры. Она села на старую лавочку с шаткими подгнившими досками и посмотрела на реку.
Парк шелестел травой и переплетал прозрачные тени, будто узор макраме. Река, и весною не полноводная, скользила юркой иголкой, едва заметной в прибрежной траве. Здесь разрослись хвощи, жирные, как многоножки, – они караулили реку под прикрытием резных папоротников и покрытых серебристым налетом изъеденных лопухов. Кое-где в воде торчали кубышки – яркими пятнами краски на коричневом илистом фоне. Заходящее солнце, забрызгав весь парк россыпью рыжих зайчиков, кокетничало с кубышками и пряталось в зарослях лопухов, заманивая звонких стрекоз.
Сколько игр они здесь сыграли – и в пиратов, и в дикие прерии! Этот заброшенный парк манил, точно джунгли на неизвестной планете. А теперь в парке было пустынно. И вообще Старогорск начинал напрягать. В мегаполисе Нике пришлось несладко, но в городе детства уже накопилось столько проблем, что на миг захотелось в столицу, даже гнусный мажорный класс стал не настолько противен. Там верховодили гады, но гады понятные, примитивные. А родной городок говорил загадками и запугивал до мурашек.
Старогорск-то и городом, в сущности, не был – так, поселение вокруг института. Из пейзажа вокруг – поля с вкраплениями дачных поселков, лес, граничащий с заповедником. Раздолбанная бетонка, выводящая на окружную трассу.
С реки потянуло холодом, и Ника поджала ноги. Темнеет, пора домой. Если придется опять извиняться, она предъявит свой ноут в качестве оправдания. Папа на «ты» с любой электроникой, пусть попробует починить. Потому что иначе беда с девайсом. И с «Альтаром» тоже беда.
