За солнцем - страница 9

Так и случилось.

На крыше у Ским ничего не цвело, не росло. Только стояли повсюду длинные кадки с сухой землёй и без земли да валялись глиняные осколки. Когда-то Ским пыталась разбить здесь сад или хотя бы выращивать травы, но её отец, напившись, приходил, громил всё и орал. Прекратил, когда столкнулся тут с Анкаратом, и Анкарат его поколотил – ну как поколотил: вытолкал к лазу в крыше и наподдал коленом. Ским тогда рассердилась, испугалась, что отец ноги переломает, – но ничего, проспался и только слегка прихрамывал, на крышe больше не появлялся и вёл себя тихо.

С тех пор здесь собиралась вся их компания: Имра, сын ткачихи Юнман и первый друг Анкарата, вихрастый, с вечной ухмылкой, множеством историй и шуток; высокий, собранный, резковатый Китем – волосы перехвачены кожаным шнурком, на руке потёртый плетёный браслет, такой же, как у младшего брата Шида – робкого в одиночестве и бойкого рядом с Китемом; Ским, всегда тихая и серьёзная; сам Анкарат, заводила, сердце их дружбы, и вот теперь – Гриз.

Сада, может, и не было, зато из драных полотнищ, досок, обломков железных подпорок, обтрёпанных верёвок и разного другого хлама, собранного по всему кварталу, соорудили пристройку, в которой спасались от солнца или дождя. Выглядело это убежище довольно жутко, как рыбацкая хижина, которую пережевал шторм и сломал все кости, но Анкарату здесь нравилось. Нравилось, как било солнце в прорехи крыши, нравился перемешанный с пылью запах плодов и сладостей, нравилось, как перебивали друг друга Китем и Шид, чуть что – дрались, но почти сразу мирились; как Имра принимался рассказывать что-то потешное, выхватывая слова из воздуха широкопалыми жестами, – и сам хохотал громче всех.

Как пятна света осыпали Ским, золотили её веснушки и янтарь в костяных заколках.

Сильней всего нравилось, что это только их место, ничья больше власть его не касалась.

А теперь стало иначе.

И это Анкарату не нравилось совсем.

Вор – или кто он там был? – которого Ским приютила, был сухопарый, с хлыщеватым хитрым лицом и узкими змеиными глазами. Одежда затрёпанная, пыльная, но дорогая, на большом пальце – широкое тусклое кольцо.

Звали вора Кшетани.

Как-то так вышло, что всё их убежище, для пятерых тесное, но родное, он превратил в жилище для себя одного.

Присвоил.

Скрестив ноги, сидел на единственной скамье возле переносного очага, лущил орехи и улыбался. Солнце давно ушло, небо стремительно остывало. Угли в чугунной чаше очага вспыхивали лиловым и алым, и так же вспыхивала злость Анкарата. Все сидели на циновках, как дети перед учителем, только они с Гризом топтались в дверях.

Это бесило.

– Интересно… – протянул Кшетани, – тебя я ещё не видел. Не робей, заходи. А, вижу там ещё один друг с тобой. Вот и хорошо.

Голос у него был такой же лощёный, змеистый, как и взгляд. Анкарат услышал, как шипят, раскаляются угли. Килч предупреждал тысячу раз: перед чужаками, особенно перед чужаками из Верхнего города, выдавать себя нельзя. И этот точно был один из таких чужаков. Но как удержать злость? Хлыщ не сказал ничего дурного, а огонь скрёбся, бился в ладонях.

– Я думаю, – шепнул Гриз, – он будет нам полезен. Не просто так прячется здесь, ему что-то нужно.

Анкарат фыркнул. Конечно, нужно: убежище и еда, на улицах он не может ведь показаться. Но какая польза может быть от такого типа?

И спросил:

– Ты кто такой – приглашать меня, разрешать войти? Решил, что живёшь здесь? Ским, он тебе не мешает?