– Ну-ну, не сердитесь, милая леди, – произнёс он и протянул руку. – Может, угоститесь?
На ладони лежал голубой леденец в прозрачной обёртке. Тина уже было потянулась к нему, но потом в голове что-то щёлкнуло; она отдёрнула руку.
– Нет, спасибо. Мне нельзя сладкое, – зачем-то соврала она.
– Что ж, бывает, – мирно ответил старик и поднёс пальцы к виску, точно хотел приподнять шляпу, да вовремя спохватился, что никакой шляпы нет. – Хорошего дня.
Так и не ступив на мост, он развернулся и пошёл по дороге в обратную от парка сторону. Тина осталась одна. Она постояла ещё немного, затем огладила на прощание широкие каменные перила моста, прохладные и шершавые.
– Не хочу на работу, – пробормотала она с тоской и обернулась, щурясь на солнце.
Когда-то давно ей казалось, что место младшего библиотекаря – мечта, особенно для замкнутой книжной девочки, которой не на что рассчитывать с одним школьным образованием и парой лет в колледже. Может, если бы это была большая старинная библиотека со множеством редких изданий, что-то изменилось бы…
– Не хочу, – упрямо повторила Тина – и всё-таки спустилась с моста.
В конце концов, кошек правда надо было кормить. А дом – содержать и платить налоги на недвижимость. Вот если бы только перешагнуть через себя и решиться сдать часть помещений, например один этаж… Но это бы означало, что она поставила крест на том, чтобы заполнить все четырнадцать комнат своей собственной семьёй. А ведь дед помнил те времена, когда Мэйнардам даже такой огромный дом был тесен.
В реке что-то плеснуло.
Тина обернулась – и подавила нервную дрожь. Вспомнилась отчего-то дурацкая болтовня Уиллоу, потом темнокожая женщина на вокзале – кого она ждала, кому звонила?
«Забери меня отсюда…»
По спине пробежали ледяные мурашки, точно кто-то брызнул на блузку водой из реки. Тина рефлекторно ускорила шаг, втягивая голову в плечи и стискивая обеими руками ремень «почтальонской» сумки. Встреча с чудаковатым стариком, странный разговор, пугающее движение в тёмной и будто бы мёртвой воде – всё это казалось дурным знаком.
Впрочем, в знаки Тина не верила – как и в судьбоносные встречи, и в поворотные моменты жизни, и в прочую романтическую чушь.
Разумеется, в библиотеке никого не было.
Аманда традиционно опаздывала «на полчасика» – значит, минимум часа на два. Пирс, судя по приоткрытой двери в реставраторскую, успел наведаться на работу, но затем куда-то смылся, и теперь не стоило ждать его раньше полудня. В солнечных лучах, пробивающихся сквозь жалюзи, парила пыль. Поначалу, года четыре назад, в горле от неё постоянно першило, теперь Тина свыклась, только начала покашливать немного, как и остальные.
– Наверное, это даже вреднее курения, – вздохнула она.
Чайник в подсобке успел вскипеть дважды, когда появились первые посетители. Корнуолл и Фогг, ровесники Тининого деда, ныне покойного, – одни из многих, кто приходил в библиотеку вовсе не за литературой. Они уселись за дальним столом. Фогг достал шахматы из рюкзака и начал расставлять фигуры на доске; раздутые от артрита пальцы слегка дрожали. Корнуолл развернул газету.
Никто из них даже для вида не собирался брать книги.
В десять заявилась знакомая компания прогульщиков – трое мальчишек, взъерошенных и смуглых. Каждый из них мог оказаться младшим братом Уиллоу… если б только Тина не знала наверняка, что у Уиллоу нет братьев. Мальчишки выбирали стол за стеллажом с научными журналами, неприлично громко шушукались, ржали, пили недозволенную в храме литературы колу, оставляя липкие пятна на столешнице, крошили чипсы, поливали колой кактус на окне – и иногда, очень редко, всё же брали с полки пару старых выпусков «Неизведанной планеты» или «Чудес космоса».
