Потрёпанные школьные учебники; семейные молитвенники в бархатных обложках с шёлковыми закладками; иллюстрированные сказки-раскладушки с объёмными картинками; скучные самопальные мемуары, распечатанные полвека назад в дешёвой типографии и почти выцветшие… Он скреплял, подклеивал, подшивал, бережно ставил заплатки на корешки, латал надорванные страницы, по кусочкам собирал раскрошенную фотографию владельца на фронтисписе – и вот книга возрождалась и готова была провести ещё не один десяток лет в хозяйских руках, не всегда аккуратных, но благодарных.
Пожалуй, кроме неувядающей страсти к варёной капусте всех видов и сортов Пирс имел только один недостаток: неувядающую же любвеобильность, которая распространялась на любых женщин в возрасте от восемнадцати до шестидесяти трёх. На школьниц, слава великому разуму, он не заглядывался, а прекрасные дамы старше его самого не вызывали у него энтузиазма.
– Сюда, сюда… Сейчас, стул расчищу.
Даже за суетливыми попытками прибраться Пирс не упустил возможность мимоходом положить руку Тине на талию и провести пальцами вдоль пояса джинсов. Потом улыбнулся виновато и заговорщически, словно говоря: «Ты ведь сто лет меня знаешь, ничего нового, так?» – и сам сел в глубокое, низкое кресло напротив, забавно складываясь пополам. Ткань на коленках натянулась и заблестела; брюки явно не мешало постирать и отгладить, но после третьего развода некому этим было заниматься.
Тина сама заварила себе чай – непривычно крепкий, чёрный, с бергамотом – и взяла сахарное печенье из банки. На рабочем столе царил идеальный порядок. Книга большого формата, довольно старая на вид, лежала закрытая, корешком от двери.
– Легенды и сказки Лоундейла, – кивнул Пирс на красную матерчатую обложку, заметив любопытный взгляд. – Довольно редкая штука, раньше таких не видел.
– Вот бы нам копию в библиотеку…
– Вряд ли владелец согласится. Весьма, гм, вздорный старикашка, – добавил Пирс и подмигнул: мол, я-то ещё не таков, я-то ого-го!
Тина спрятала улыбку в чашке с чаем.
Затем пришлось ненадолго отлучиться к стойке: пришла молодая женщина и попросила подыскать что-нибудь красочное ребёнку. Она жила на окраине города и заходила регулярно, раз в неделю, – сдавала прочитанную книгу и брала новую. Телевизора у них дома не водилось, не то по бедности, не то из принципиальных соображений.
«Ну, хоть кто-то в этом городе вырастет на волшебных мирах, а не на сводках криминальных новостей», – пронеслось в голове.
Проглядев карточку, Тина с некоторым сожалением поставила обратно на полку увесистый томик Мервина Пика с авторскими рисунками – такое семилетней девочке, пожалуй, читать было рановато – и достала красочно иллюстрированное издание Джилл Мёрфи. На обложке ведьмочка старательно пыталась не свалиться с метлы окончательно, а за ногу её цеплялся полосатый кот.
– Интересно? – спросила женщина коротко. Её карие глаза словно вспыхнули, а на скулах появился румянец, как если бы она выбирала книгу не дочери, а себе.
– Мне в своё время очень нравилось, – честно ответила Тина и поймала себя на мысли, что не против перечитать.
«А что, хорошая будет альтернатива Ленгленду».
Но ни выписать книгу, ни вернуться в реставраторскую она не успела. Аманда влетела в библиотеку, чудом не свернув стенд с рекламками при входе, и с размаху шваркнула крокодиловую сумку на стойку.
– У меня пропал кошелёк! – выпалила она, задыхаясь. Зрачки расширились так, что голубого цвета радужки почти не было видно. – Ужасно неловко было! Я не могла расплатиться!
