К влюбленным подошла Таида. Неарх взял обеих женщин за руки и подвел к Птолемею. Представил друга:
– А это сам Птолемей. Он, кажется, немного смущен. Однако это бывает с ним лишь в особых случаях… Сейчас, кажется, такой случай.
Птолемей не смел поднять на Таиду глаза, был не в состоянии произнести ни слова, он только смущенно улыбался.
Таида была поистине хороша, как богиня, и Птолемей испытывал такое же желание обладать ею, какое испытывал порой, глядя на вещи необычайной ценности, – такие, как драгоценные украшения или скульптуры, в которых он считал себя искушенным знатоком. Он мечтал обладать женщиной, вызывающей всеобщее восхищение.
Достав красивый платок, Таида с улыбкой протянула его Птолемею:
– Хочу отдать тебе этот платок на память… В знак благодарности за прекрасный дар – белоснежную Афру.
Птолемей взял платок:
– Благодарю тебя, Таида, за этот бесценный для меня подарок.
Он поднял на гетеру влюбленные глаза.
Неарх подошел к другу, шепнул на ухо:
– Смелее. Уверен, красавица не захочет отпустить столь красноречивого поклонника! Клянусь Зевсом, она готова ответить тебе взаимным чувством, счастливчик!
Птолемей продолжал, не отрываясь, смотреть на Таиду.
Она опустила глаза, как бы из скромности, на самом деле размышляя о том, как наиболее полно использовать свое влияние на этого человека.
Обернувшись к Таиде, Неарх спросил:
– Я изнемогаю от желания расцеловать мою Психею, покорившую своим талантом столь изысканную публику, и, если она не против, мы покинем вас.
На лице Иолы сияла ослепительная улыбка.
Таида и Птолемей возлежали друг перед другом у стола, уставленного яствами, фруктами и чашами с вином, ведя между собой тихую беседу.
В ночном саду были слышны только их голоса.
– Невероятно, Таида! Ты передо мной! Неужели это возможно? Просто сказка.
Таида улыбнулась:
– Ты преувеличиваешь… Но все равно это приятно слышать. Хотя… в каждой сказке есть крупица истины.
– Я знал многих женщин, но любовь узнал впервые… И понял…
Птолемей остановился, посмотрел в сторону.
– Что же, Птолемей, ты понял? – улыбка не сходила с ее уст.
Он повернул к ней лицо:
– То, что я люблю тебя… Надеюсь, что и ты меня полюбишь. И только это имеет для меня значение.
Таида не хотела углублять эту тему.
– Я подумала сейчас о любопытном совпадении…
– Что ты имеешь в виду?
– Мы встретились совсем недавно в Коринфе, в год, когда я окончила школу гетер, а вы, македонцы, были избраны именно в Коринфе возглавить поход на Восток.
– Для меня это, видимо, судьба.
– И для меня, – в раздумье ответила гетера.
Птолемей обнял и поцеловал Таиду.
– Я безумно рад, что встретил тебя… И никогда не буду счастлив больше, чем сегодня!
В паузах между поцелуями Птолемей повторял:
– Таида. Любимая. Моя Таида.
Она не пыталась высвободиться из его объятий. Но между тем проронила:
– Будущее сокрыто от смертных.
И снова улыбнулась.
Таида оказывала Птолемею знаки внимания, но без особого тепла, почти равнодушно. Она улыбалась ему, но он чувствовал, что не может постичь значения этой улыбки.
Лунный свет осветил гигантские деревья, затем беломраморную площадку. На высоком пьедестале стояло бронзовое изображение богини. Ее глаза из зеленых светящихся камней приковывали внимание.
Легкой рукой богиня – это была знаменитая Афродита Урания – протягивала розу, символ женской сущности.
Таида благоговейно подошла к богине, склонилась к ее стопам. Затем поднялась и прошла в середину мраморной площадки. Она запела гимн Афродите и под аккомпанемент собственного вокализа начала исполнять танец священных танцовщиц.
