– Мое предчувствие иногда разрывает мне душу.
– Какое предчувствие? – поинтересовался Гефестион.
– Предчувствие вечной борьбы, от которой я либо выбьюсь из сил, либо рано погибну.
Но, быстро овладев собой, Александр снова нетерпеливо обратился к Каллисфену:
– А что ответил мудрецу Крёз?
– Он разгневался на старого, повидавшего жизнь Солона. «Гость из Афин! – воскликнул он. – Я и не знал, что мудрецы бывают горькими завистниками!» – «Знаю, что имею много недостатков, – с улыбкой отвечал Солон. – Но и божества бывают завистливы. Многим божества даровали блаженство, а затем окончательно погубили. Тебе, царь, никоим образом не желаю такой судьбы и в подтверждение этого с радостью принесу обильные жертвы богам ради твоего благополучия. Ибо, иметь знакомство с истинно благополучным человеком, считаю доброй приметой и для своей собственной судьбы. Однако всегда надо помнить, Крёз, человек – лишь игралище случая. Только тот царь, который счастливо окончит жизнь, вправе называться счастливым».
Птолемей и Гефестион с беспокойством следили за настроением Александра.
Тот снова рассмеялся, на этот раз добродушно:
– Мы живы. Нам сопутствует удача. Значит, еще можем надеяться на истинное счастье!.. Эллинская Судьба сильнее персидской воли!..
Противоречивое настроение Александра, его неспокойность бросились в глаза чуткому Птолемею. И он прочитал мысли царя. Александр не считал захват Сард действительной победой. Он боялся, что македонцы начнут кичиться легким успехом, ослабнут, быстро привыкнут к губительной для истинных воинов роскоши и им труднее будет противостоять более сильному врагу, если тот нападет при более неблагоприятных обстоятельствах.
Почувствовав понимание во взгляде Птолемея, Александр сказал:
– Надо сначала укрепиться здесь на Востоке и подчинить себе более мелкие народы.
Птолемей поддержал царя:
– Волею богов, мы победили. Но многие народы, живущие здесь, будут смотреть на нас недобрыми глазами, пока мы не одержим еще одну крупную победу, подобную той, что при Гранике. И тогда в новый поход все пойдут за тобой, царь, с гораздо большей охотой.
Александр входил в тронный зал. Идущий за ним следом Птолемей невольно воскликнул:
– Именно в этом зале Крёз пытался принести самого себя в жертву богам, взойдя на жертвенный костер, когда узнал о победе Кира и скором захвате дворца.
Идущий в свите царя Мифрен, склонившись в низком поклоне, подобострастно пояснил:
– Огонь должен был возгореться прямо посреди тронного зала. Царь Крёз облачился по такому торжественному случаю в багряные одежды.
– И Кир спас Крёза. Поступок, достойный великого правителя, – в задумчивости произнес царь.
– Но главное было потом. Уроки истории поучительны. И о них надо почаще вспоминать, – снова вступил в разговор Каллисфен.
– Рассказывай, – попросил царь.
– Когда Кир в роскошных золотых одеждах приблизился к Крёзу, тот потерял дар речи. Кир же широко улыбнулся и протянул лидийскому царю руку дружбы.
– Этого желали боги. От Судьбы никуда не уйдешь, – промолвил Александр. – Продолжай, Каллисфен.
– В ту же ночь Крёз проявил мудрость, которая сразу приблизила его к царю персов. Он привел Кира в свою великую сокровищницу. Столько золота, сколько имел Крёз персидскому царю и не снилось.
Мифрен по-своему понял рассказ Каллисфена и попытался жестами показать царю, что путь в царскую сокровищницу для него открыт.
