После четвёртого залпа бастион лишился своего командира. Воеводе Виктору Шее ядро угодило прямо под ноги и тут же взорвалось. Старый воевода бесследно исчез, словно его и не существовало вовсе. Где‑то неподалёку нашли его руку – опознали по перстню на пальце. Активно распространялся слух, что и король Михаил Храбрый погиб.
Практически не имея возможности в таких условиях хоть как‑то сопротивляться, солдаты едва не поддались порыву к бегству. Однако младшим командирам удалось убедить всех остаться и прижаться к земле как можно ниже. Их главным аргументом было то, что редут – это сейчас самое безопасное место. Здесь хоть какая‑то защита. Лишь две пушки чудом сохранили боеспособность и даже посылали ответные ядра куда‑то в дым. Зачем – никто понять не мог, но, видимо, артиллеристам так было проще: они хоть чем‑то заняты. Их малоэффективные выстрелы только добавляли ещё больше дыма. О том, что произойдёт, если на редут ворвутся солдаты противника, никто даже думать не хотел.
На северном редуте дела с видимостью обстояли лучше – такой мощной бомбардировке, как центральный редут, они не подвергались. Однако дым от горящего леса сильно мешал и им. Ветра почти не было, но какое‑то воздушное течение всё же присутствовало, направляясь от центра лагеря прямо в их сторону. Иногда появлялись просветы, и тогда можно было разглядеть, что происходит впереди. А впереди на них надвигались батальоны стрелков противника.
Северному редуту повезло больше, чем центральному, – хотя бы с командующим. Молодой офицер в очках Илья Зоркий изо всех сил пытался организовать порядок и сопротивление. Он отдал приказ: артиллерии перенести огонь по наступающей пехоте, а стрелкам – лежать и ждать, пока противник подойдёт на расстояние выстрела. Постоянно требовал сохранять спокойствие и сосредоточиться только на своей непосредственной задаче. Запретил распространять слухи, разговоры – прекратить. Затем он построил двадцать человек с большими барабанами и приказал им стучать непрерывно. Этим он хотел придать бойцам уверенности и поднять их боевой дух.
На южном редуте от задымлённости страдали значительно меньше. Артиллерия Серафима пока их почти не беспокоила – все залпы Екатеринодара приходились в центр и по лагерю позади них. Лишь пара ядер с каждого залпа долетала до их позиции, но такого жуткого ущерба, как в центре, это не приносило.
Мысли командиров и солдат были заняты совсем другой задачей. К редуту подошла пехота Екатеринодара и открыла по ним огонь из своих ружей. Ответить встречным ружейным огнём не представлялось возможным – ружья противника стреляли дальше, и, поняв это, враг явно не спешил подходить ближе. Достать их пехоту могла только артиллерия, но воевода Кузьма Валун приказал сосредоточить огонь по коннице противника, которая начала активно маневрировать в центре, но тоже, похоже, не планировала приближаться. В итоге все оказались сильно заняты. Шёл не очень понятный и бесконтактный, но весьма интенсивный бой.
Постепенно непрерывная стрельба с обеих сторон превращалась в бестолковую трату боеприпасов. Стрелки Екатеринодара не могли нанести серьёзного ущерба редуту – их пули попадали в защитные сооружения или пролетали выше голов. А нанести урон постоянно маневрирующей коннице Екатеринодара пушки редута могли лишь случайно. Стрелки на редуте, в числе которых был и Денис, вовсе не понимали, в кого им нужно стрелять. Их пули не доставали ни до конницы, ни до пехоты. Но раз все вокруг стреляли, то и они палили.
