– Ты говоришь глупости, я даже комментировать это не стану! Давай прогуляемся лучше. – Я, еще раз бросив взгляд за окошко, начала искать, что бы накинуть на плечи.
– Так ведь дождь… – слабо возразила Натали.
– Дождь уже кончился. Сколько можно сидеть дома? Собирайся, только оденься теплее.
* * *
Стыдно это признавать, но мне было до смерти любопытно, с кем назначена встреча у Ильицкого на заднем дворе в дождь. Там, где никто его не должен увидеть. И куда он ушел теперь? Однако и после того как мы с Натали обошли дом два раза, его не увидели. Двор был пуст, даже слуги по такой погоде сидели в тепле.
Встретили мы лишь цыгана Григория, вышедшего из парка. Увидев нас, он разулыбался и неожиданно вдруг сказал, изобразив почти великосветский поклон:
– Bonjour, mademoiselle![2]
Мы с Натали переглянулись с улыбками: у цыгана оказался вполне неплохой выговор – видимо, это врожденное чувство языка. Ошибся он, лишь употребив «mademoiselle» в единственном числе, а не во множественном.
Натали, однако, осталась в восторге.
– Bonjour, monsieur! – манерно ответила она и присела в реверансе, что, в свою очередь, привело в восторг цыгана, и он даже попытался поцеловать у нее ручку, но я не позволила.
– Вы делаете огромные успехи, месье Григорий, – похвалила я вполне искренне.
– Спасибо, барышня! – раскланялся он теперь со мною. – А вы куда путь держите в такую погодку? Неужто в парк?
– Мы уже возвращаемся домой, – отозвалась я, понимая, что от попытки прогуляться «в такую погодку» нас сейчас станут долго отговаривать, а то еще и навяжутся провожать.
Но цыган, кажется, моим словам поверил и вскоре ушел, оставив нас с Натали вдвоем.
Моросящий мелкий дождь действительно почти не доставлял неудобств: воздух был наполнен восхитительной свежестью и запахом грибов – возвращаться в дом ни мне, ни Натали совершенно не хотелось. Держась под руки и ведя неспешную беседу – совсем как во время прогулок в Смольном, – мы решились все же пройтись по парку.
– Вчера за игрой Женя вел себя просто ужасно! – сетовала Натали. – Честное слово, я уже тысячу раз пожалела, что заставила тебя расстаться с брошкой. А вот Андрей – настоящий мужчина… – Натали тяжко вздохнула, но тут же спохватилась: – Нет, ты не думай, если я и завидую тебе, то по‑доброму. – В порыве она крепко обняла меня за плечи и чмокнула в щеку. – Я и впрямь очень‑очень счастлива за тебя, Лиди! Вы с Андреем замечательная пара!
– Натали, ну что ты говоришь, – со смехом возразила я, – никакая мы не пара! Прошу тебя, давай не будем об этом более.
– Давай, – легко согласилась Натали.
Оказалось, что мы уже пересекли парк, выйдя к белокаменному фонтану. Прежде я так и не успела показать Натали это место, а теперь она, увидав и с журчанием переливающуюся воду, и статую нимфы, и особенно золотых рыбок на дне фонтана, пришла в такое восхищение, что ахала не переставая и упрекала меня, что я не привела ее сюда раньше.
– Да‑да, прелестно, – согласилась я с подругой, даже не глядя на рыбок. Признаться, меня занимало здесь кое‑что другое. – Натали, – позвала я, обойдя фонтан и встав возле чугунной решетки, – там, за воротами, тоже владения Эйвазовых?
– Должно быть, – отозвалась подруга, – весь лес до самой Большой Масловки принадлежит папеньке.
– Так почему же ворота заперты?
– Не знаю… – Натали, оставив рыбок, подошла ко мне и даже подергала чугунную решетку.
