Заглянувший - страница 13

Без временного счету пытки тянулись слишком долго. Не в силах пошевелиться, окруженный разлагающимися духами я пытался воззвать к богу, но не мог отдавать мысли вовне. Я был заперт внутри особого мира потерянных душ, пропащий в чужих страшных образах и в собственных. Погруженный в зловонное болото самых мерзких человеческих желаний, среди которых оказались и мои.

Сейчас мои мысли точно так же выставлены напоказ: без прикрас обличали суть и концентрировали всеобщее презрение. Мелкие обреченные людишки осуждали меня, кривились, насмехались. Даже когда они погибали, их не покидало чувство превосходства, хотя чем они могли превосходить остальных? Только тем, насколько больше сожрали красоты, насколько чаще плевались злобой, насколько бездарнее растратили отпущенное время.

Их души истлели, прожженные черными язвами, искореженные под гнетом грехов. Даже выворачивая внутрь глаза, они по-прежнему гордились собой. А черный человек просто стоял рядом и молчал, или его мысли уже не доходили до моего голодного зараженного сознания.

Внезапно во всеобщий поток страданий вмешались совсем иные эмоции. Счастье, даже восторг. Но восторг устрашающий, не сулящий ничего доброго. Совсем наоборот, сродни восторгу толпы, увидевшей публичную казнь преступника. Сродни их удовольствию видеть, как катится человеческая голова с гильотины, как с треском падает на булыжную мостовую. И пока она рефлекторно моргает, люди с той же жестокой веселостью принимаются ее пинать, будто окровавленный мяч. Именно такой дьявольский восторг вторгся сюда.

Чужак грузно двигался где‑то позади, хрипя и протяжно шаркая, будто волоча по земле огромный набитый мешок. Я не мог его увидеть, только почувствовать. Глаза застыли в глазницах, однако я интуитивно понимал происходящее. Некто пришел за нами и сейчас пожирает души. Он подбирается все ближе и ближе, в то время как мне уже не пошевелиться. Не замахнуться рукой в попытке ударить, защититься, оттянуть гибель.

– Самоубийца, – прошипело чудовище, прожигая взглядом затылок. – Самоубийца!

Серые, щетинистые, выгибающиеся во все стороны руки с длинными когтистыми пальцами потянулись ко мне. Черный человек выступил вперед, глядя поверх моей головы прямо на монстра.

– Самоубийца!!! – еще более рьяно прохрипело чудовище, гладя воздух рядом со мной, желая поскорее сомкнуть пальцы.

– Бери остальных, его не трогай, – прошептал черный человек, криво улыбаясь. – И лучше не зли меня.

Монстр покорно опустил руки и попятился, быстро переключившись на других. Я же окончательно перестал понимать происходящее. Зачем стервятник защитил меня? Почему не прогнал чудище, чтобы забрать с собой всех? По могуществу он – что хозяин для пса, так чего же сам стережет меня? Выходит, я и правда чем‑то лучше?

Но даже когда все стихло, и мы остались стоять на площади вдвоем, он не отвечал. Чего мы все‑таки ждем?

Когда тонкая связующая ниточка наконец разорвалась, земля подо мной разверзлась.

– Пора, – произнес черный человек, схватил меня за руку, и нас увлекло сквозь неизведанные пространства, чужие реалии и чьи‑то сны.

Мы стояли позади выжженной степи в окружении кровавых деревьев. Приглядевшись, я уловил черты людей, вросших в землю. Их воздетые к тяжелому грозовому небу руки превратились в кривые ветви, сухие и мертвенные. Люди стояли по пояс в холодной черной земле, дрожали и стенали, и я лишь мог догадываться, как их ноги, превратившись в корни, глубоко врастали в безжизненную почву, но так и не встречали живительную влагу.